Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Мартенс Лорна
Книга Адамс – это ее личная история. Она рассказывает о своей любви к музыке и мечтах стать профессиональной скрипачкой, от которых ей пришлось отказаться из‑за слабого здоровья, об интересе к творческому письму и прежде всего – о поиске Христа, заявленной цели книги. Она не выдает себя за типичную чернокожую американскую девушку (и действительно, таковой не является). Что выделяется в исторической ретроспективе, так это то, что, хотя послание Адамс касается расы, она пишет классическую индивидуальную автобиографию, а не автобиографию группы. Она не называет и не подразумевают свою историю типичной, как это делали черные авторы автобиографий детства и юности после нее. Не ставит она своей целью и повысить осведомленность черных читателей, как это сделают, например, Энн Муди в «Темной симфонии» и Майя Анджелу в «Поэтому птица в неволе поет» в конце 1960‑х годов. «Темная симфония» – не политическая книга в этом смысле. Адамс останавливается на страданиях, которые причиняет расовая дискриминация своим жертвам, будь то афроамериканцы, евреи, китайцы или кто-то другой.
Подводя итоги, можно сказать: опубликованные в годы Второй мировой войны произведения продолжали тенденции, сложившиеся в межвоенные годы. Количество авторов-женщин по сравнению с мужчинами продолжало увеличиваться. Новых моделей не появилось, но вышло несколько выдающихся произведений. В частности, Энид Старки написала столь откровенно, что это стало самым ярким достижением для женской автобиографии детства межвоенного периода. Подобно Лухан и Баттс, она представляет себя несчастным ребенком, хотя скорее не «плохой девочкой», а чувствительной жертвой в большой, выдающейся, но не особенно заботливой семье.
Тенденция к гибридизации жанров воспоминаний продолжалась. Воспоминания, которые объединяли «мою историю» с «Историей», стали правилом. Война как таковая побудила некоторых авторов написать о своих детских воспоминаниях вне зависимости от того, хотели ли они сохранить запись о более счастливых временах или просто потому, что боялись, что война сметет последние остатки той жизни, какой она была когда-то. Депрессия оставила свой след в одной автобиографии – Адамс, – оставив ее безработной из‑за цвета кожи. До этого едва ли писали произведения, служащие какой-то цели (Попп является исключением), но у Адамс цель есть: она хочет убедить читателей в том, что расовая дискриминация – зло.
Писательницы военных лет были детьми в лучшие времена, и поэтому склонность некоторых идеализировать свое детство неудивительна. Другие, однако, особенно Старки, были несчастны, и это заметно. Довольно редкие авторы – Флекснер, Поссе, Бернштейн, Адамс и Бирн – воздают трогательное почтение своим матерям, напоминая Колетт. Старки, с другой стороны, как Лухан и Баттс в предыдущем десятилетии, говорит о непримиримых разногласиях со своей матерью. Психология стала еще более распространена, чем в межвоенные годы, а феминистские идеи все заметнее. Карр и Бирн вошли в ряд авторов, взявшихся воссоздать точку зрения ребенка. Бирн своей забытой, но увлекательной книгой не только внесла важный вклад в этот сборник, но и добавила новый поворот: ее обширная трактовка памяти, ее оригинальные и проницательные идеи о ней превзошли все, что писали авторы автобиографий детства по этой теме до нее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Женская автобиография детства с конца Второй мировой войны до 1960‑х годов
После Второй мировой войны число автобиографий детства, написанных женщинами, резко возросло в англоязычных странах. Среди них было несколько новаторских произведений, но большинство следуют укоренившимся моделям. В частности, многие женщины писали мемуары и полумемуары. Послевоенные потрясения снова подогрели интерес к «старым добрым дням». К этому времени женщины-писательницы уже воспринимались как должное. Достаточной причиной для написания и публикации автобиографии было наличие интересной истории.
Женщины, которые выросли в экзотических местах или чье детство было необычным, брались записывать воспоминания. Среди них были Мэри Элвин Пэтчетт, выросшая на ранчо в буше Австралии и написавшая свою первую книгу «Аякс Воин» (1953) для юной аудитории, сосредоточившись на рассказе о питомцах из своего детства, и Нора Берк, чья книга «Дитя джунглей» (1955) дает читателю завораживающую картину детства в джунглях в предгорье Гималаев, где отец писательницы работал на Индийскую службу леса. С 1907 по 1918 год семья переезжала из лагеря в лагерь на слонах; Беа Хоу с ее «Ребенком в Чили» (1957) с увлекательным описанием землетрясения 1906 года и путешествий ее семьи через Анды и Магелланов пролив, Карена Шилдс, рассказывающая в «Переменчивом ветре» (1959) о взрослении на финке* в Сан-Леандро в Мексике, где с 1910 ее отец управлял каучуковой плантацией, Элспет Хаксли с бестселлером «Огненные деревья Тики» (1959) о приключениях ее семьи на ферме в колониальной Кении, Хелен Кармайкл Додж, которая в книге «Мое детство в канадской глуши» (1961) рассказывает о жизни, которую вели она, ее мать и многочисленные братья и сестры, когда ее отец-лесоруб работал в одном за другим отдаленных лесных лагерях в Нью-Брансуике, а также современницы Берке Джон (Рут Ки) и Румер Годден с историей о Радже в книге «Двое под индийским солнцем» (1966), которая повествует о пяти годах, проведенных в Восточной Бенгалии во время Первой мировой войны. Австралийская писательница Майлз Франклин, известная своим мелодраматическим романом (который притворяется автобиографическим) «Моя блестящая карьера» (1901), написала гораздо более приземленную автобиографию своего реального детства «Детство в Бриндабелле: Первые десять лет», опубликованную посмертно в 1963 году. В ней она описывает викторианскую Австралию как самое замечательное место в мире. Другая австралийская писательница Пэтси Адам-Смит написала «Слушайте стук поезда» (1964) о жизни ее семьи железнодорожников в буше во время Великой депрессии.
Автобиографии еврейских эмигрантов в Америке публиковались с начала XX века, но в 1950 году китайско-американская писательница Джейд Сноу Вонг (1922–2006) обогатила жанр, представив еще одну американскую этническую группу в книге «Пятая китайская дочь» (1950). В 1953 году американка японского происхождения Моника Соне (1919–2011) последовала ее примеру, опубликовав «Дочь Нисея» – семейные мемуары о японско-американском детстве в межвоенные годы и жизни в лагере для интернированных после бомбардировки Перл-Харбора.
Конец войны принес также волну последних – очень поздних – викторианских ретроспектив. Среди них книга «Шотландское детство и что за ним последовало» Мэри И. Огилви (1952); «Дитя Эдинбурга, некоторые воспоминания за девяносто лет» Элеонор Халлард Силлар (1961), написанные пожилой шотландкой; «Когда явилась я на белый свет» Дороти МакКолл (1952), которая была задумана с целью сбежать из разрушенного во второй раз мира и познакомить внуков с жизнью, которой больше не было; «Реликвия» Гвен Раверы (1952) – воспоминания о ее кембриджском детстве в семье Дарвина; «Письмо из прошлого: воспоминания о викторианском детстве» Каролин Луизы Таймингс (1954), опубликованные в частном порядке по просьбе ее сына; и воспоминания «Как я видела» Полин де Панж (1962) о ее аристократическом детстве в Париже на рубеже веков. Написанные молодыми авторами, «Эдвардианская дочь» Сони Кеппел (1958) и «Дети в тесноте» Джеральдин Саймонс (1959) – ретроспективы эдвардианской эпохи и Первой мировой войны, а Элизабет Хейгейт рассказывает в «Девочке из Итона» (1965) свою историю с позднего викторианского и эдвардианского периодов до военных лет.
Было опубликовано и несколько англо-ирландских полумемуаров, напоминающих об эпохе до Первой мировой войны: «золотые» воспоминания Мэри Гамильтон о ее детстве в великолепном ирландском поместье в викторианские времена «Зеленое и золотое» (1949); ностальгическая книга Элизабет Гамильтон «Ирландское детство» (1963), в которой автор вспоминает свое эдвардианское детство, а также более личное англо-ирландское произведение, воссоздающее точку зрения ребенка, – «Так долго ждать: ирландское детство» Мойры Вершойле (1960), также вспоминающей дни эдвардианской эпохи. Жизнь состоятельных семей в викторианскую и эдвардианскую эпоху не теряла своего очарования, даже несмотря на то, что этот образ жизни с его роскошью и прислугой безвозвратно канул в прошлое. Годы войны привели к резкому сокращению числа домашней прислуги, которое продолжилось и позже, поскольку во время войны женщины стали занимать более выгодные рабочие места, освобожденные мужчинами1. Как заявила Леонора Эйлс в автобиографии детства и юности, опубликованной в 1953 году: «Исчезновение домашней прислуги разрушило английский образ жизни»2.
