Альфред Штекли - Томас Мюнцер

Его дожидался гонец из Нюрнберга. Мюнцер обрадовался: сейчас он развяжет ворот рубашки и вытащит «Защитительную речь»! Нет. Добрые вести были только от Гута: он в разных городах Франконии успешно создавал «Союзы избранных». В Нюрнберге ничего хорошего не было. После ухода Мюнцера из города магистрат не успокоился и долго занимался выискиванием, что еще он сотворил. Соглядатаям было много работы. Разнюхали они и о «Защитительной речи». Хельцель посажен в тюрьму, рукопись и бывшие в наличии экземпляры отобраны. Но это еще не все. Ганс Денк и трое самых способных учеников Дюрера — Пенц и братья Бегам — предстали перед судом. Этот процесс так и называют — «Процесс безбожных художников». Их обвиняют в ереси и бунтарстве. Они держатся очень дерзко. Бартель Бегам заявил на суде, что не знает никакого Христа, а все, что слышал о нем, — лишь сказки. Когда его и Пенца стали корить, что они не признают никаких властей, они ответили словами Мюнцера: «Только один господь может быть над народом!»

На сходках много говорили о необходимости совместных действий, о союзе с крестьянами других земель, даже о сообществе всех крестьян Германии. Но на деле было иначе. Мысль о единстве наталкивалась на ограниченность и косность. Мужики никак не могли понять, что если сегодня кнехты бесчинствуют в соседней деревне, то завтра они будут в твоей. Они частенько убаюкивали себя надеждой, что лично им. удастся без кровопролития склонить господ к уступкам. Сосед оставался соседом, он не стал еще братом, за которого кладут душу. Напрасно восставшие Брегской долины просили помощи у штюлингенского отряда. Им не пришли на выручку, и рыцари одержали легкую победу.

И на юге Мюнцер постоянно думал о Тюрингии. С гордостью смотрел он на сильные отряды крестьян Клеттгау и Гегау. Вот если с их помощью освободить Мюльхаузен! Он часто возвращался к этой мысли. Почему, действительно, не совершить такого похода? Он рассказывал крестьянам о борьбе в Мюльхаузене, о неудачах и надеждах бедноты, о низких уловках магистрата. Его слушали с большим сочувствием. С ним соглашались. Хороший план! За чем же тогда остановка?

Один из крестьянских руководителей горячо поддерживал Мюнцера. Он со своими людьми готов выступать хоть сейчас, но только кто им заплатит за это деньги?

Томас был убежден, что жизнь заставит крестьян прийти к единству. Суровые уроки не проходят бесследно. Господа помимо своей воли помогают ему, Мюнцеру, раскрывать мужикам глаза. Даже штюлингенцев, которые долго верили крючкотворам, резня под Донауэшингеном кое-чему научила. Они отказались от всяких переговоров и стали спешно собирать средства для закупки оружия.

Здесь, на юге, пребывание Мюнцера принесло свои плоды. Он и его многочисленные последователи упорно и настойчиво стремились слить воедино отдельные выступления, собрать крестьян под знаменем общей программы, воодушевить на решительную борьбу. «Статейное письмо» получало среди крестьян все более широкий отклик.

Томас знал, что восстание может увенчаться победой лишь тогда, когда станет повсеместным. Низко над страной висели тяжелые тучи. Первые зарницы засверкали на юге, но надо, чтобы великая очистительная гроза прошла по всей Немецкой земле.

Он объявил о своем отъезде. Его просили остаться: он здесь так нужен. Томас благодарил, что его принимали как брата. Но велика Германия, и сколько еще повсюду работы!..

В середине января 1525 года Мюнцер двинулся в обратный путь. Он находил своих сторонников в разных деревнях и городах, выступал на сходках и где только мог помогал создавать «Союзы избранных». Томас не пренебрегал ни случайными спутниками, ни возницей, с которым ехал, ни хозяином дома, где получал ночлег. Он шел дальше, а в сердца людей глубоко западали его слова, и они долго помнили незнакомца-проезжего в старом плаще и грязных залатанных сапогах.

В Фульде его проповеди привели к большим волнениям. Из толпы раздавались голоса, что надо-де немедленно разгромить монастырь. Власти с трудом сумели предотвратить дальнейшие беспорядки. Кто их зачинщик? Монахи услужливо показали на Мюнцера. Его схватили. Что он ищет в Фульде? Он здесь случайно, проездом? Но ничего, теперь он тут задержится надолго! И Томаса водворили в тюрьму. Ржавый засов проскрежетал зловеще и торжествующе.

Он не бегал по камере, не лез к решетке. Сидел, низко опустив плечи. От бессильной ярости побледнело лицо. Тюрингия уже рядом, и попасться теперь, когда он меньше всего ждал беды! Он выходил из самых опасных переделок. В Альштедте готовились его убить, в Цвиккау ему подмешали в пищу яд. Он вовремя ушел из Галле, из Нюрнберга, из Ашерслебена. Он вырвался и из Праги, хотя его уже стерегли стражники. Он избежал великих опасностей в Шварцвальде, где охотились за его головой, где за каждым поворотом дороги можно было угодить в засаду или наткнуться на разъезд. И попасться здесь, в Фульде! Попасться именно теперь, когда его так ждут в Мюльхаузене, когда дорог каждый час, когда на пороге восстание!

Он сидел неподвижно, стиснув руки, — сутулый, изможденный человек. О, если бы он мог, он высадил бы дверь или проломил стены!

Но темница была надежной.

Глава шестнадцатая

ЧАС ВОЗМЕЗДИЯ

Изгоняя Мюнцера и Пфейфера, магистрат строго-настрого приказал всем жителям Мюльхаузена и окрестных сел отказывать им в любой поддержке, не давать ни пищи, ни крова. Но у них было много тайных сторонников, и приказ этот нельзя было осуществить. Стоило только Пфейферу появиться у Мюльхаузена, как ему тут же помогли проникнуть в город. Когда стало известно, что он будет проповедовать, люди со всех концов устремились в предместье св. Николая. Магистрат велел запереть ворота: они будут до тех пор на замке, пока Пфейфер не уберется вон!

Ну что же, Генрих подчинится. Только недолгим будет торжество врагов. Он скоро вернется обратно, и тогда уж они запоют по-иному!

Он хорошо помнил наказы Мюнцера и старался привлечь на свою сторону крестьян. Они теперь знали правду о поджоге Больштедта. Знали они и истинные причины ненависти к Пфейферу и Мюнцеру. Ясно как божий день — их преследовали за то, что они хотели избавить народ от угнетения и всяких властей.

В самом городе настойчиво раздавались требования: раз Пфейфер вернулся, пусть ему не мешают проповедовать, где он хочет! Назревал бунт. Магистрат снова обратился за помощью к крестьянам. Не тут-то было! Несколько мужиков собрались идти в город, но их быстро отговорили соседи из Больштедта. Одумайтесь, против кого вы соглашаетесь выступать? Против людей, которые борются и за вашу пользу, за то, чтобы не было никаких налогов, чтобы мужики, как и горожане, заседали в совете, чтобы все леса, воды, луга, рыба и дичь стали общим достоянием!