Борис Вадимович Соколов - Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

– Пожалуйста, не давайте ему выпить. Не давайте, пока не приедет его друг.

– Да не волнуйтесь, все будет в порядке…

Потом я все-таки побежал на кухню и увидел, как отец допивает из рюмки спирт… Хотя нет, я сначала позвонил из комнаты Туманову. Кто-то был дома, и мне сказали:

– Все в порядке, он уже выехал.

Я, радостный, что Туманов уже едет, пошел на кухню и увидел, что он уже выпил. Его сразу расслабило. Гладковы пытались его оставить…

– Нет-нет… Я хочу домой. Аркаша, пошли домой.

Я, конечно, страшно на Гладковых обиделся. Мы пошли домой, отец лег на диван и заснул. И тут приехал Вадим Иванович. Видимо, он выехал сразу, как только я ему позвонил. Он приехал очень быстро, но все-таки не успел.

Я еще посидел минут сорок с Тумановым, мы поговорили о том, что же делать. Я стал просить, чтобы отца положили в больницу. Сказал, конечно, что жена Гладкова дала отцу выпить. Туманов сказал все, что он об этом думает… После этого я спросил:

– Почему отца не кладут в больницу, ведь явно видно, что человек больной?

Он ответил, что они так и сделают. Что он еще раньше хотел это сделать, но уехал, а отец сбежал… А теперь он приехал и сам этим займется. Да, еще он сказал, что только-только приехал.

А еще Туманов меня наставлял:

– Вот видишь, какая это гадость… Эта водка…

В общем, говорил со мной, как с ребенком.

После этого я сразу же уехал, потому что очень перенервничал и страшно устал. Вадим Иванович говорит:

– Ну теперь иди и не волнуйся.

И тут же кому-то начал звонить…

Да, самое последнее: когда отец это принял – по-моему, это был кокаин, – он много говорил… В частности, он звал маму (Л.В. Абрамову. – Б. С.)…»

Свидетельство Аркадия Высоцкого подрывает утверждения Янкловича, что в последние дни наркотики Высоцкому не доставали. Валерий Павлович приносил Высоцкому кокаин. Можно предположить, что из-за более строгого контроля медикаментозные наркотики приходилось заменять «чистыми», вроде кокаина или героина, которые издавна являлись предметом контрабанды и основой богатства мировой наркомафии. Естественно, упоминать про кокаин было совсем не с руки.

21 июля, по словам Шехтмана, произошло примирение Высоцкого со Станиславом Говорухиным, с которым они были в ссоре после скандального неприхода барда на запись интервью на «Кинопанораме»: «Володя зашел с Говорухиным к Нисанову, хлопнул подряд два фужера водки… Слава еще говорит:

– Ну, Володя, ты даешь…

Да, он появился за несколько дней до смерти. Что-то по делу… По-моему, они с Володей спустились…»

Говорухин так описал их последнюю встречу: «В последний раз я видел Высоцкого за несколько дней до смерти. Мы с ним были в небольшой ссоре. Я ему позвонил, мы встретились. Я хотел помириться, и он был счастлив поговорить. Разговор был у него дома, потом посидели у Валеры Нисанова. Это было 22 или 21 июля…»

Вечером 21 июля Высоцкий отправился в театр, где должен был играть в «Преступлении и наказании», но уговорил Любимова его заменить, так как чувствовал, что играть уже не в силах. Очевидцы рассказывают, в тот день только и твердил, что скоро умрет. Хотел вернуть долги людям, у которых что-то брал. Из театра заехал к Ивану Бортнику. Тот так написал в воспоминаниях: «Володя зашел в шикарном вельветовом костюме с ключами от «Мерседеса». Увидел у меня бутылку водки «Зверобой» и сразу: «Давай, наливай!» Я говорю тихо жене Тане: «Спрячь ключи от машины». Выпили, он захорошел. «Поехали, – говорит, – ко мне продолжать! Возьмем у Нисанова спирту». Потом спохватился: «Где ключи-то от машины?» Я говорю: «Спрятали, лучше возьмем такси». Отправились к его девушке Оксане на Грузинскую. Там Володя достал спирт, выпили, говорили допоздна.

Утром он меня будит: «Ванятка, надо похмелиться». Я сбегал в магазин, принес две бутылки «Столичной» по 0,75. Оксана устроила скандал и одну разбила в раковине на кухне. Но мы все-таки похмелились из оставшейся бутылки. Я попрощался с Володей, взял такси, уехал домой, отключил телефон и лег спать, потому что через день у меня был важный спектакль…»

В другом интервью Иван Бортник утверждал, что в последнее время Высоцкому для опьянения «совсем немного надо было»… Это противоречит другим свидетельствам, согласно которым даже в последние дни он выпивал залпом одну-две бутылки водки.

Оксане так запомнилась последняя встреча Высоцкого с Бортником: «Это же продолжалось всю ночь – с вечера до утра. Ваня пел какие-то песни… А – лето, все окна открыты. Вот тогда я и напилась, только не димедрола, а элениума. А Ване сказала:

– Убирайся отсюда!

Ваня Бортник… Ваня – человек и эрудированный, и интересный, и действительно талантливый актер – в общем, личность. И когда Бортника не было, Володе чего-то не хватало. Не знаю почему… Может быть, он давал Володе какой-то заряд?

Но Иван часто провоцировал Володю на то, что ему нельзя было делать. Зная Володю, он говорил ему обидные вещи. Он знал, на каких струнах играть, и делал это… А после этого случая я с Ваней не здороваюсь, более того, мы стали врагами…

Это было ужасно… Я сказала:

– Все! Я ухожу. Или пусть он уйдет.

– Нет, останьтесь оба. Если ты уйдешь, я выброшусь с балкона!

Я оделась, выскочила на улицу… Смотрю – Володя висит на руках, держится за прутья решетки…

Не помню, как я взлетела на восьмой этаж, как мы с Ваней вытащили Володю…»

Это была еще одна демонстрационная попытка суицида, рассчитанная на то, чтобы удержать любимую и достать наркотики или выпивку.

Оксана Афанасьева признавала, что такого рода демонстрации окружающих уже изрядно достали: «Попытки самоубийства… Не то чтобы Володя этим давил – последнее время это было элементарным издевательством над ближними. Все уже так устали, что я понимаю людей, которые побудут с ним немного, а потом едут домой и говорят себе:

– Господи! Да пропади оно все пропадом!»

В сугубо демонстративном характере попыток самоубийства Высоцкого не сомневается и Янклович: «Да он бы ни за что в жизни сам не разжал руки! Все эти «попытки самоубийства», по-моему, просто театр. «Не достанете наркотик, выброшусь из окна», – да сколько раз он это говорил.

Когда я приехал утром 22 июля и зашел в квартиру, Володя был одет и в довольно приличном состоянии… Двадцать второго ему позвонили из ОВИРа:

– Владимир Семенович, зайдите за паспортом.

Перед ОВИРом он заехал к сестрам в аптеку и умолял их дать «лекарство»… Потом поехал в ОВИР, получил паспорт и купил билет в Париж на 29 июля. Поехал он вместе с Оксаной… Еще он заехал в аптеку, где у него работали знакомые, и выпросил у них несколько ампул «лекарства». Только на них и держался».