Елена Лаврентьева - Дедушка, Grand-père, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков

У нас устраиваются прекрасные фортепианные концерты. Здесь замечательная традиция — «Музыкальные среды». В здании АН каждую среду устраиваются концерты, причем билет стоит всего 4 рубля. Я слушал Льва Оборина, Гольденвейзера, Перельмана, а из мастеров сцены таких корифеев, как Берсенева и Гиацинтову (стара она стала, а ведь когда-то, кажется в 24 или 23 году, она была молода и прекрасна). Я никогда и не думал, что музыка камерная может давать так много для отдыха. Прекрасная «душевная баня» или, что звучит более поэтически, «духовное причастие». Потом целый день ходишь под впечатлением замечательной музыки. А Шопена часто играла тетя Маня, и здесь, в Ташкенте, часто думаешь о Торжке.

Да, я ученый секретарь семито-хамидского кабинета, а В. В. Струве — председатель. Назначил он сам, и я до такой почетной должности, ей-богу, не дорос.

Очень радуют наши успехи на фронтах. Все-таки все это замечательно! Мои два товарища — один когда-то учился в нашей группе — награждены орденами, а несколько замечательных ребят уже погибли. Материально живу скверно. Денег не получал с августа, т. е. авансом получил 1200, но это ведь так мало! Стал тощий, и многие спрашивают, не болен ли я. Но это все пустяки. Хорошо, что все же я здоров. Работать нужно. Это главное на данном этапе. Всем нелегко. Как-нибудь и вы перетерпите, а там будет жизнь замечательная, как только кончится война и покончат с немцами. Завтра с утра на работу. Тете Мане снова начну писать часто, а то я ей в последнее время писал мало. Тяжело ей, бедной. Верка пишет, получил две открытки и одно письмо. Отвечаю по мере возможности. Получил от Феди письмо, плохо ему одному в Москве.

В 1958 году деда направили в Судан, где он провел несколько месяцев. Он был первым советским ученым, который увидел собственными глазами страну, истории которой он посвятил научную жизнь. Вот два письма, которые он писал в сектор истории Африки Института Африки АН ССР. Писались они в стиле путевых заметок специально, чтобы использовать их позднее в научном обиходе.

10.5.58

Дорогие мои друзья!

Время идет быстро и незаметно. Осталось от моей командировки всего дней 20–25, а потом опять в путь. Пока совершил на машине интересную поездку по стране. Побывал в Вад-Медани, Бараказе и Сеннаре. Всего пройдено около 700 км. По дороге встретил живописную группу (из двух арабов и двух верховых верблюдов) кочевников, вооруженных допотопными мечами и щитами! Так и разгуливают они по стране, «декорированные» как бы для выставочного зала Музея этнографии. Было уже много интересных встреч. Вот два дня назад посетил историка и в то же время начальника одного из подразделений личной охраны Халифа. «Первоисточник» стар, очень высок, костист и глуховат. Ему много за 80, но он совсем недавно, по словам его внука, решил жениться еще раз. Пока же он холост и охотно беседует о временах махдизма. Вернемся все же к путешествию. Очень было интересно посмотреть Гезиру. Впечатление сильное. Огромные поля, рассеченные многочисленными каналами. На приеме в Вад-Медани видел почти все начальство этого «хлопкового комбината». Голубой Нил сейчас не шире Оки у Рязани. Много песчаных отмелей. Вода очень теплая. Крокодилы у Сеннара бывают большие, метров до 7. (По словам авторитетных местных жителей.) Но я, увы, так и не увидел ни одного. В Сеннаре гулял в великолепном саду, где растут и вызревают апельсины, лимоны, папайя, манго, бананы, яблоки, но в густой и невысокой траве все время шуршат змеи. Это неприятно.

Сергей Руфович Смирнов в Африке (Судан), 1958

Знаменитую Сеннарскую долину удалось сфотографировать с двух берегов. Что получилось, не знаю.

Здесь бывает очень много москитов после периода дождей. Москвичи — посольские работники — уверяют, что июньские комары Опалихи и Кратова — ничто в сравнении с ними. Сейчас москитов нет, а вот мелкие муравьи охотно лезут в нашу комнату. Здесь все же сейчас очень жарко. Днем в тени бывает и 45 и 46 по С. Ночью — 38. Жить можно, но работать трудновато. С 2 до 5 все учреждения закрываются. Пешком в часы наивысшего «жара» никто почти по городу не ходит. Да, из овощей здесь есть все наше рассейское — морковь, лук, перец, капуста, свекла, горох, бобы, картошка, помидоры и т. п. Но, наряду со всеми этими нам знакомыми сортами, есть много неведомых мне овощей, которые в приготовленном виде очень вкусны.

Недавно встретил на пароходной пристани эфиопа — летчика гражданской авиации. Рассказал он мне много интересного о стране. Завтра рано утром на самолете улетаю в Порт-Судан, а оттуда уже на машине проеду в Суакин. Думаю, что смогу познакомиться с бишаринами, которые обитают недалеко от города.

Никогда не думал, что в городах Северного Судана так много выходцев с Юга. Как-то на выставке французской живописи мне запомнилось полотно Пикассо — акробаты. На шаре балансировала худенькая девочка, а неподалеку сидит худой очень широкоплечий человек с длинными руками и осиной талией. Южане очень похожи на этого акробата: все они очень высокие, очень длинноногие и многие из них в меру широкоплечи. Работают на строительстве в любую жару, и кажется, что +45 — самая подходящая температура для тяжелого физического труда.

Я стал активным врагом кока-колы. Напиток черного цвета и пахнет аптекой. Самое удивительное, что рекламу этой неприятной жидкости можно встретить в любой части страны — и вдруг на переправе через Нил около маленькой станции железной дороги, а то и просто в суданской деревне бойко торгуют американской «газированной водой». Она — кока-кола — здесь трех видов — кока-кола, пепси-кола и китти-кола: разницы между ними почти никакой.

В Хартуме попадаются учреждения с оригинальными названиями. Так, совсем недавно с одним суданским писателем я встретился в кафе «Лорд Байрон». Его владелец — грек, и он из уважения к освободительной деятельности английского классика решил присвоить его имя своему предприятию.

Большой интерес для кинолога представили бы суданские собаки. Они как бы сошли с древнеегипетских фресок: высокие в ногах, тощие, со стоячими ушами и длинной мордой, суданские шавки, по-видимому, — прямые потомки знаменитых египетских борзых. В нашей вилле два пса — мама и сын, который родился на пятый день моего приезда в Судан. Мама, напоминающая по окрасу, и не только по окрасу, но и по экстерьеру, эрдель-терьера, с изумительным проворством ловит мышей и каких-то страшных «чешуйчато-крылых», которые появляются на веранде, если включить электричество. Как-то я был свидетелем странного зрелища. Вечером буквально тысячи летучих мышей летели в течение часа в одном направлении. Это было в Хартуме, и подобного в жизни я никогда не видел.