Андрей Юдин - Чиж. Рожден, чтобы играть

Скитания по чужим углам, отсутствие концертов и хроническое безденежье вызывали у Чижа приступы депрессии. Справиться с ними было непросто, поскольку переезд на окраину Харькова изолировал его от привычного круга знакомых.

— Если раньше к нам часто приезжали — все были молодыми, могли постоянно тусоваться друг у друга, — говорит Ольга Чигракова, — то потом начали появляться дети, дела, заботы. Добираться к нам нужно было, по крайней мере, час, а то и полтора. Сначала на метро, потом на трамвае, который редко ходил, а то и вовсе не останавливался возле нашего дома — там пешком топать было будь здоров. И постепенно началось не отчуждение, а скорее, отдаление.

Одним из немногих, кто часто навещал Чиграковых, был Коча. Вероятно, он скучал не только по приятелю, но и по тем "пивным дням", которые раньше проводились в "Тихом уголке" строго по средам. С легкой руки Кочи эта добрая традиция была реанимирована. Причем, не только по средам и не только с участием пива.

После очередной такой дружеской попойки Чиж написал песню. Он назвал ее "Доброе утро", хотя с учетом его психофизического состояния правильней было бы назвать то утро «хмурым».

Пробный выпад, первый секс —Как прекрасен Синий Лес!Расскажи мне о себе или нарисуй на рукеО том, как любишь…Первый опус, первый дым…Быть кайфово молодым!Но боюсь, что когда кончится чай,Мне придется пить анальгин…Доброе утро всем! Доброе утро!..

— Утром встал с похмелья, дома шаром покати, — вспоминает Чиж. — Напился кофе и меня так попёрло, что я написал "Доброе утро". И когда из меня ни с того, ни с сего вдруг вылезла строчка — "Или нарисуй на руке о том, как любишь", — я «въехал», о чем вообще эта песня, и с чего она началась…

Мысленно Чиж посвятил ее Рите Романовой, своей первой любви. Наверное, поэтому песня получилась удивительно светлой, как июльское утро. И точно также, как "July Morning",[83] нетленный хит Uriah Heep, ностальгически погружала в атмосферу "сладких семидесятых".

Вклад Кочи в репертуар Чижа не был исчерпан одним "Добрым утром" (если понимать под «вкладом» активное соучастие в создании у Чижа пост-алкогольного синдрома, который, собственно, и вызвал творческий всплеск). Накануне вечером приятели сочинили еще одну песню.

— У меня было написано много куплетов, — рассказывает Чиж, — но не все меня устраивали. Приехал Коча. Пока я резал огурцы на закуску, Коча мыл-протирал стаканы. Я говорю: "Что-то у меня песня не получается", а он: "Давай так: ты говори первую строчку, а я вторую". Я нож бросил, говорю: погоди, сейчас запишем. Чуть ли не на обёртке от селедки… Ну, и понеслось. Я начинаю: "Если б я был наглым — снимал бы девок". Коча: "Если б я был желтым — выращивал бы рис". А потом, когда выпили по две-три рюмки, сидели и решали: "Так, эта строчка на фиг не годится, а вот эта — получше, оставим".

Интересно, что в окончательном варианте «Если» (так была названа песня) осталась строчка, где явно прорвалась чижовская «подсознанка»: "Был бы помоложе — свалил бы в Питер".

"Был период, — рассказывал Чиж, — когда я вообще не мог писать песни, боялся. Потому что напишешь песню, из головы выдумаешь, где-то, может быть, краешком заденешь себя, и вдруг находятся точки соприкосновения, а потом все сбывается".

МАРТ 1993: СОЛЬНИК

"Не бойся своей силы!"

(персонаж Дэвида Боуи в фильме "Лабиринт").

В мае 1992-го в группу наконец-то вернулся Чернецкий. На концертах они с Чижом выходили к микрофону по очереди, каждый со своими песнями. Видевший их выступления Сергей Наветный придерживается мнения, что этот паритет не мог сохраниться надолго.

— Группа "Разные люди" пережила как бы две жизни: жизнь с Чернецким и жизнь с Чижом. Когда Сашка слег совсем, Серый невольно вышел на лидерство — криэйтор, автор с богатым песенным материалом. Естественно, группа ушла в ту сторону, в которую и не планировала уходить. А потом вернулся Сашка, старый лидер. А уже как бы сложился свой, новый. И два лидера в одной группе — ну никак!.. С такой вот разной манерой. Зрителю было, наверное, супер, когда группа в состоянии исполнять красивую, великолепную лирику, как у Чижа, и тут же давать такой гари!.. Это проблема была для них. Со стороны все было нормально, органично, хорошо — крепкая группа. А им, конечно, было тесно. Где-то их «колбасило», что-то внутренне не складывалось.

На самом деле вопрос, как в одной группе уживаются два автора-фронтмена, никогда не ставил Чижа в тупик: "Леннон с Маккартни уживались ведь. Мы с Саней абсолютно разные, поэтому берем контрастом".

Пример, конечно, не самый убедительный: Леннону с Маккартни (личностям безусловно контрастным) в конце концов стало тесно под одной крышей. Точно также, как и Гарику Сукачеву с Сергеем Галаниным в "Неприкасаемых".[84] Видимо, в каждом союзе, особенно творческом, рано или поздно срабатывает один из законов Мэрфи: всё то, что соединено, может быть и отсоединено.

Впрочем, на тот момент для «Разных» гораздо актуальней была другая проблема: за полгода они дали всего 5–6 концертов. Причем, всякий раз им приходилось самим платить за аренду зала, печатать и расклеивать афиши, продавать билеты. Местные журналисты по-прежнему называли группу «культовой» и "самой идолопоклоннической". Но эти комплименты не прибавляли ни концертов, ни гастролей. Если не считать фестивалей в Одессе и Львове, «Разные» выступали только в Харькове, а в замкнутом пространстве, как известно, теряется энергия.

— Мы надеялись только на себя, — говорит Чернецкий, — подхлестывали друг друга: надо что-то делать, двигаться дальше…

На дворе был капитализм, и музыканты уже не ждали милостей от рекорд-компаний — они сами доставали деньги и сами издавали свои альбомы.

Именно так поступили и «Разные», отыскав спонсоров, которые профинансировали запись их пластинки. На ней было решено представить хиты разных лет (т. н. Greatest hits), без которых не обходился ни один концерт «РЛ». В названии пластинки — "Разные Люди.1992" — нашла отражение простая мысль: "Вот, это все наши достижения на 92-й год". По сути, это была виниловая «визитка» группы.

Как и «Буги-Харьков», пластинку поехали записывать на киевскую студию "Аудио-Украина".

— Ночью мы курили с Павлом в тамбуре, — вспоминает Чиж, — и решали, какие вещи мы ставим в этот альбом. И выбирали не так, чтобы было три песни Сашкиных, одна моя, а просто по хронометражу. Да хоть бы вообще ни одной моей не было — какая разница? Лишь бы пластинка удачная получилась.