Андрей Юдин - Чиж. Рожден, чтобы играть

Чем тогда был блюз для Чижа?.. Всего-навсего стилем музыки, близким к джазу, который он любил за его бесконечные импровизации. Конечно, краем уха он слышал Мадди Уотерса и был впечатлен манерой его игры ("корявое очарование неправильного, — заметил критик, — сквозит там в каждой ноте"), но не более того…

После ритуальной чашки кофе Долгов пригласил на свою «точку». Здесь Чиж впервые (!) увидел технику игры слайдом.[79] Причем, это был настоящий bottleneck, горлышко от бутылки из-под виски, которое Долгов собственноручно «отпилил» суровой ниткой.

Мастерство Долгова-блюзмена раззадорило Чижа. Он снова увлекся гитарой. К этому дополнительно подталкивала болезнь Чернецкого. Когда тот лечился, Чиж исполнял свои песни. Но петь в микрофон, одновременно аккомпанируя на клавишных, было достаточно сложно. К тому же его замучил громоздкий синтезатор, который приходилось всюду таскать за собой. В конце концов Чиж взял в руки гитару и начал усердно "щипать струны", поскольку раньше он крайне редко играл сольные партии.

Этим занятиям помогала окрепшая "материальная база". Во-первых, у Чижа появилась первая в его жизни собственная гитара — болгарская акустическая «Кремона», подаренная Климом (до этого, чтобы не растерять навыки, Чиж егозил пальцами, как по грифу, по запястью правой руки). Во-вторых, у него теперь был собственный магнитофон.

— Какое-то время я «сидел» на Нопфлере, — говорит Чиж. — Тогда это была новая манера — неожиданно, здорово, вкусно. И его пальцевая техника[80] была замечательна. Но Нопфлер во мне не задержался, хотя и наложил свой отпечаток. И так случилось, что меня привлек блюз. К блюзу, видимо, я пришел через Клэптона. Мне всегда хотелось что-то «снять» у него, но я не был готов к этому в плане техники. А тут вдруг и пальцы начали бегать, и я стал более свободным и раскованным…

Копировать Клэптона было непросто. Если в «металле», который играл раньше Чиж, главной доблестью гитариста считалась «скорострельность», то в блюзе — чувство ритма, эмоциональная и точная игра (недаром журнал "Melody Maker" утверждал, что "каждая нота Клэптона стоит тысячи у Black Sabbath").

Коллеги-гитаристы дали Клэптону прозвище «Slowhand» ("Медленная Рука"). Помимо узко профессионального смысла (особо ценимого блюзменами умения продлевать кончиками пальцев звучание струн), это был намек на понятное только хорошим музыкантам: чтобы медленно играть, надо быстро думать.

— Помню, кто-то принес мне «Unplugged» Клэптона, — рассказывает Чиж. — Мне безумно понравилось. Я взял гитару, настроил в унисон c Клэптоном, снова поставил бобину и сыграл все партии практически "в копейку". Весь альбом с первого раза запомнить невозможно. Значит, я начал мыслить с Клэптоном в одном направлении. Причем, я сам удивлялся, но получалось именно так — играю и думаю: "Вот сейчас я сюда залезу". Слышу — Клэптон делает тоже самое. Я выключил магнитофон, отложил гитару: это было потрясение. Потом я гордо всем рассказывал: "Чуваки, такая вот фигня!..". А с другой стороны, это страшно. Это называется раздвоение личности, шизофрения. Недалеко до того, чтоб ходить и бить себя в грудь: я — Клэптон!.. Я понял, что с этим надо завязывать. И я резко переключился на другую музыку, стал слушать Джи-Джи Кейла.[81]

Здесь была своя логика: песни этого человека охотно исполнял Клэптон, а Марк Нопфлер и вовсе называл его своим учителем, надевая на голову в знак подражания перекрученную бандану. В ту пору, когда Чиж увлекся Кейлом, американскому блюзмену стукнуло 54 года, и он уже записал десять альбомов своей музыки. Бобины с этими альбомами пристраивались на полке у Чижа одна к другой.

Что привлекло Чижа в Кейле-гитаристе?..

— В такой манере у нас никто не играл. Кейл не виртуоз, он гитарный примитивист. Он настолько просто играет на гитаре, что аж завидно становится. Издать два звука за четыре куплета и так много этим сказать!..

(Кейл действительно играл две ноты из десяти возможных. Но играл их так правильно и в таком «правильном» месте, что ваша подкорка добавляла к ним восемь несыгранных).

— Есть известный афоризм: "Если хочешь, чтобы тебя запомнили, говори мало". Так же и здесь. Я до сих пор пытаюсь взять у Кейла эту мужскую немногословность, но у меня, к сожалению, мало что получается.

Чиж разрывался между двух полюсов. С одной стороны, ему хотелось играть также лаконично и «вкусно», как Кейл. С другой, он постоянно испытывал желание «выпендриться», погреметь в отвяз гитаркой как Тони Айомми из Black Sabbath: "Дурацкая фишка, оставшаяся с молодости: удивить так, чтобы все ахнули!.. Когда слушаешь, отдаешь себе отчет, что Кейл круче, гораздо круче, чем Айомми. А когда начинаешь играть: всё, себя уже не остановить!.. Провинциальная манера, от которой никуда уже не деться".

Эти крайности примирил блюз — здесь нашлось место и драйву, и гитарному минимализму. Никаких эффектов «wah-wah» (у нас это называется "квакушка"), никаких ревущих фузз-педалей — только звук подстегнутых струн, которые то стонут, то по-стариковски ворчат в ответ.

В то время Чиж много слушал Бадди Гая и Джона Ли Хукера, этих гуру "черного блюза". "Достаточно было даже не «снимать» ходы-вставки, — говорит он, — а хотя бы просто слушать, чтобы это отложилось в голове". Видеошкол тогда не было, поэтому они с Долговым часто джемовали в две гитары, подсматривая друг у друга блюзовые фишки.

— Мне больше по душе «черная» манера, там больше «грязи», — говорит Чиж. — В отличие, скажем, от Гэри Мура, у которого каждая нотка вылизана и предсказуема. Но когда сам начинаю играть, я скатываюсь в «белую» сторону, в сторону Клэптона и Кейла. Русская мелодика, наша любовь к «чистому» звуку все равно берет верх.

Так случилось, что свой первый блюз — "Hoochie Coochie Man"[82] — Чиж написал почти одновременно с рождением дочери Даши, появившейся на свет 30-го июля 1992 года. Перед тем, как привезти их с Ольгой из роддома, Чиж решил прибраться в квартире.

"У Сашки Гордеева, — рассказывал он, — всегда дома самогонка была, просто убойная — батя из деревни присылал. И я мою этот пол, как идиот, зная, что стоит сесть на троллейбус, и через две-три остановки меня ждет выпивка!.. Ну и с горя написал песню. Причем, когда проговорил первую строчку: "Я так решил еще с утра — сегодня точно напьюсь", то понял: сейчас домываю пол, одновременно дописываю песню и — бухать. Прямо мокрыми руками хватаю гитару, раз-раз, потом за тряпку — и быстро к Гордею. Позвонили Сане Долгову (строчка "Пока я буду разливать, братишка, Мадди заводи" — это про него). Говорю: "Ну вот, пацаны. Вот такая песня у меня есть. Строго-то не судите". И вот как мы ее сыграли на кухне в первый раз — это было самое лучшее исполнение: две акустики и губная гармонь".