Сергей Шингарев - "Чатос" идут в атаку

Долго еще в Приречье будут ждать писем. Не скоро страшная весть придет в далекое от Уэски русское село…

Товарищи по оружию

Утро 13 октября выдалось пасмурное. Северный ветер срывал с деревьев листья, гнал над Арагоном темные дождевые облака. В это холодное утро друзья и жители Базаралоса проводили в последний путь Михаила Котыхова.

Обнажив головы, молча стояли летчики около усыпанной осенними цветами могилы. Выступил алькальд Бахаралоса:

— Камарадас! Могила «русо пилото» для нас священна. Каждый год в этот день мы будем приходить сюда и вспоминать, как в тяжелую для нашей родины пору Россия отдавала Испании самое дорогое — своих сыновей…

На аэродроме уже ожидал приказ о вылете к Фуэнтес-де-Эбро. Задача обычная — сопровождение бомбардировщиков.

Осунувшийся за эту ночь Серов стал медленно надевать парашют.

«Болен он, что ли?» — встревожился Степанов. Еще утром он заметил, что у Анатолия воспаленные глаза и нездоровый румянец, но подумал — наверное, от холодного ветра.

Показалась эскадрилья бомбардировщиков Р-зет. Подойдя к Бахаралосу, самолеты повернули к кладбищу. Стрелки-бомбардиры нажали гашетки пулеметов. В небе прогремел салют погибшему товарищу. Вслед за Р-зетами над могилой Михаила пронеслись И-15. Раздался горохот бортовых пулеметов. Прощай друг…

Выполнив задание, эскадрилья уже возвращалась на Бахаралос, когда у машины Антонова остановился подбитый в бою двигатель. Серов махнул рукой: «Прикройте». Степанов, Ярошенко и Петрович кружились над узкой долиной, пока Антонов не посадил свой истребитель на берегу горной реки.

После разбора вылета Серов сказал Степанову:

— Кажется, я, Женя, заболел. Горит у меня все внутри. Чувствую, сегодня мне уж не летать. Оставайся за меня. Отправь к Антонову механиков и горючее.

Когда летчики пошли на обед, Степанов, Том Добиаш и Вальтер Короуз остались у самолетов.

Вскоре на стоянку пришел взволнованный Рыцарев.

На вопрос: «Как командир?» — коротко ответил:

— Едва уложили. Врач говорит: нервное перенапряжение. А он смеется: «Завтра здоров буду». — Начальник штаба посмотрел на серое небо и озабоченно добавил: — Погодка! Сейчас самое время бомберам нам на голову гостинцы высыпать. Любят они подличать из-за облаков.

Разговор прервал приближающийся гул мотора.

— Не Антонов ли?

Почти над самой землей к аэродрому подходил «чато». Вид у самолета был странный. На крыльях и хвостовом оперении трепыхались куски сорванной обшивки. В некоторых местах фюзеляжа перкаль был содран настолько, что истребитель походил на скелет какого-то диковинного животного.

— Здорово его пощипали. — Летчики с тревогой наблюдали за самолетом.

Когда машина закончила пробег и из нее выскочил летчик, Степанов невольно вскрикнул:

— Моркиляс!

Он не ошибся. Это был Леопольд Моркиляс, тот самый Моркиляс, который на Северном фронте командовал эскадрильей «курносых», а затем в тяжелом состоянии был вывезен на «Дугласе» в Валенсию.

После лечения в госпитале командование предложило Леопольду месячный отпуск. Он отказался. «Но сейчас нет должности командира эскадрильи», — сказали ему в штабе авиации. «Разве в такое время думают о должностях? Пошлите меня в любую эскадрилью рядовым летчиком», — ответил Моркиляс. Его направили на аэродром в Реусе, где заканчивалось формирование новой эскадрильи И-15, командиром которой был уже назначен Хаун Комас, в прошлом ведомый Моркиляса на Северном фронте.

Серов и Степанов несколько раз побывали в Реусе, помогая быстрее ввести молодых летчиков в строй. Теперь эскадрилья Хуана Комаса уже участвовала в боях. Базировалась она всегда в нескольких километрах от Бахаралоса…

— Лечу и чувствую, что в баках сухо, вот и завернул к вам. Не пожалеешь бензина, Эухенио? — улыбаясь, спросил Моркиляс.

— Куда ж его заливать? — кивнул на изуродованную машину Степанов. — Где это тебя так потрепали?

— Над Бельчите. Пришлось из боя выходить. А но дороге еще «фиата» встретил. Ну, он от меня не ушел.

Рыцарев, успевший бегло оглядеть «чато», успокоил испанца:

— Обтянут самолет полотном, покрасят, и будет как новый. С Серовым был такой же случай, за два дня его истребитель поставили на ноги…

Рыцарев не успел закончить — из облаков вынырнул Ю-86. Развернувшись над аэродромом, он ушел в сторону Сарагосы.

— Разведчик! Второй раз сегодня к нам пожаловал. Нужно занимать готовность номер один, — встревожился Рыцарев.

— Ракету! — скомандовал Степанов.

Заняв место в кабине истребителя, Евгений с удивлением увидел у самолета Моркиляса бензозаправщик и оружейников. «Неужели он думает лететь?».

Из облаков вновь вынырнул «юнкерс» с приглушенными моторами. Навстречу воздушному разведчику взлетели Финн и Мастеров. И тут же в просвете облаков показалась девятка Ю-86. Мешкать было нельзя. Ракеты и эскадрилья звеньями пошла в воздух.

Остывший двигатель истребителя Степанова никак не запускался. С отчаянием смотрел он вслед взлетевшим товарищам. Последним с Бахаралоса в воздух ушло звено Николая Соболева. На своем покалеченном само лете взлетел и Леопольд Моркиляс.

Бомбардировщики медленно наплывали на аэродром, Степанов выскочил из кабины.

— В укрытие! — крикнул он механику. Энрике только рукой махнул.

— Убьют ведь! — Степанов стащил механика со стремянки.

— Пустите! Мне мотор исправить нужно.

В воздухе раздался дробный перестук пулеметов. Первые три звена, возглавляемые Никитой Сюсюкаловым, пошли в атаку, звено Соболева осталось над аэродромом.

Никогда еще Евгению Степанову не приходилось с земли наблюдать настоящий воздушный бой. С замиранием сердца смотрел он на развернувшуюся в небе схватку.

Один «юнкерс» вспыхнул. Остальные начали сбрасывать бомбы. Султаны взрывов поднялись на склонах горы, у подножия которой находился аэродром. Разрозненными группами «юнкерсы» потянулись в облака. И тут же с другой стороны появилась вторая девятка бомбардировщиков.

За спиной Евгения взревел мотор. Он быстро занял место в кабине. Послышались привычные команды и сигналы. Энрике высоко поднял над головой тормозные колодки. Евгений дал газ. Набирая скорости, «чато» пошелна взлет. Однако сегодня беды следовали одна за другой. Едва самолет набрал высоту, оборвался гул работавшего на полных оборотах мотора. «Поспешил с взлетом. Следовало прогреть двигатель», — мелькнуло в голове у летчика. «Что делать?» Совсем близко была площадка, на которой базировалась эскадрилья Хуана Комача. Туда и направил Степанов свой истребитель. Жуткое это было зрелище: по всему периметру площадки виднелись воронки от авиабомб. «Чатос» испанцев взлетели и атаковали «юнкерсов». Дpyгого выхода не было, и Степанов повел истребибиель на посадку. Пройдя над стоянкой, он заметил одиноко стоящий на земле «чато» и сцепленный с ним автостартер. Видимо, с летчиком что-то случилось. Решение пришло мгновенно: «Уйду в воздух, если машина исправна. Комас не будет в обиде…»