Пастернак, Нагибин, их друг Рихтер и другие - Игорь Викторович Оболенский
Все чувствовали себя абсолютно свободными. Одна девушка провозгласила себя дочерью Свободы. И действительно вела себя весьма свободно, была одета довольно смело в декольте. Это все было 8 марта 1947 года…
* * *
Вскоре Юра снова женился.
Валька, дочь директора знаменитого Автомобильного завода имени Сталина и министра транспорта Лихачева, вторая жена Нагибина, была чудовищем, хамски-плебейского вида, да еще и некрасива. Никакие наряды не могли это скрыть. Но она обладала удивительной цепкостью.
Вообще у них был обычный роман, но девочка, как оказалось, хотела носить обручальное кольцо. И хотя Юрка не думал о женитьбе, его вызвал Лихачев, всесильный в те времена человек. Вызвал и сказал: «Я все знаю про вашего отца. Моя дочь не б… И если вы на ней не женитесь, то можете прямо сейчас сказать «прощай» и своей матери, и своему отчиму».
Юра женился, но жили они очень сложно. Валя злобная была женщина, ревнивая. Юрка часто сбегал от нее к нам, иногда даже на ночь оставался. А этот несчастный отец узнавал, где зять, и по утрам звонил… Как-то рано утром уже Юрин отец позвонил из лагеря, а Валька недовольно проворчала: «Какая сволочь звонит?». Юрка смог прожить с ней всего один год…
* * *
Другая его женщина – Лена – была предана ему. Но патологически лжива. Как-то Юра спросил у нее:
– Что-то давно Зиночку не видно.
– Так она умерла.
– Как? Такая молодая?!
– Да, приступ апендицита. Мать одна осталась. Юрка начал переживать. У него от потрясения даже лицо дергаться начало.
А через несколько месяцев раздается звонок в дверь, и в комнату входит эта самая Зина. У Юрки новое потрясение – на лице был написан просто мистический ужас!
Он говорил, что такого страха даже на фронте не испытывал. «Я просто выполз из комнаты!».
Но Лена как-то выпуталась.
* * *
Ксения Алексеевна все это видела и относилась к ней довольно критично и обращалась с нею властно.
Так, Лена говорила, что в ее мать был влюблен Александр Блок и именно ей он посвятил стихотворение «Девушка пела в церковном хоре».
А Ксения Алексеевна на это отвечала: «Не знала, что в синагогах есть женский хор. Я думала, там только мужчины поют».
Ксения Алексеевна всегда одергивала ее. Правда, при этом Лена много лет находилась при Юре….
* * *
О том, что я вернулась из лагеря, Юрка не знал. Я в тот же день встретилась с Рихтером, и мы решили устроить Нагибину сюрприз. Светик позвонил Юрке.
– А Юры нет, – ответили Светику.
– А кто это?
– Это его жена, – сказала Лена. – А вы кто?
– Рихтер, его друг.
Они договорились о том, что Светик вечером придет к Нагибину. А пришли мы вдвоем.
Юрка был в восторге, мы хорошо провели время.
Лена чувствовала себя хозяйкой. Но вскоре после этого мы поехали на дачу к Нагибину в Красную Пахру. Ксения Алексеевна, поскольку знала, что я не имею видов на ее Юру, часто приглашала меня туда.
* * *
Как-то она взяла меня с собой на дачу к поэту Александру Твардовскому.
Я запомнила его – высокий блондин с голубыми глазами и прелестным голосом. В тот раз он замечательно пел «Летят утки». Твардовский ведь сильно пил и каждый раз отчаянно падал в кювет. И Ксения Алексеевна вытаскивала его оттуда. Но один раз не справилась и обратилась за помощью к проходившим мимо рабочим: «Помогите, хороший человек в кювете лежит». Те согласились: «Конечно, хороший. Раз в кювете – значит, пьет. А раз пьет, значит, не может быть плохим».
* * *
Ксения Алексеевна была большой антисоветчицей. Никогда не ходила на выборы. Как-то я пришла к ним прямо с избирательного участка. Ксения Алексеевна говорит мне:
– Пойди к столу, выбери себе там конфетку.
Я подхожу, а на блюде – только одна конфета.
– Так она же всего одна, – отвечаю.
– Ну и что? Вы же только что ходили на выборы, где один кандидат.
* * *
Нагибин не был красавцем, у него всегда было почему-то грустное выражение лица. Но я никого не знала, кто бы пользовался большим успехом у женщин, чем Юра. При том, что никогда особо не ухаживал и не делал ничего такого, чтобы покорить женщину. Мой племянник Сережа сказал о причинах его успеха у женщин: «Их притягивали его спокойствие и якобы незаинтересованность».
* * *
Его пятой женой была Белла Ахмадулина. Жили они с ней сложно. У Беллы вообще был характер не сахар, а тогда она еще и страдала традиционным русским недугом.
Во время очередного приступа начинала терзать человека. Самым страшным для нее ругательством были слова: «Ты советский человек!» Она без конца повторяла это в адрес Юры, упрекая его. Внешне она была очень обаятельна и очаровательна.
* * *
Помню, Юрка познакомил меня с ней на даче. Я как раз из лагеря вышла. Юра говорит: «Вера, я вас сейчас познакомлю с женой Евтушенко».
Я про себя еще подумала: «О-о-о, я не поклонница Евтушенко, так зачем мне еще и жена-то его, Господи?».
И вдруг выходит девушка: очаровательная, с бронзово-рыжей челкой, с лицом цвета нежнейшего фарфора. Ее многие считали искусственной, а она на самом деле такой и была. И менялась, только когда выпивала. Но это уже было болезнью…
Через месяц после нашей первой встречи Белла уже была женой Юры. Мы потом не раз встречались на даче в Пахре.
* * *
Ксения Алексеевна говорила гостям: «Завтракать можете когда угодно. А обедаем мы в три часа». К этому времени все собирались за столом. Однажды, смотрю – только что Белла рядом со мной сидела, а тут раз – и ее уже нет. Спрашиваю у Юры, где она.
– Она ушла осу мыть, та только что попала в сметану, – отвечает.
Это все была Белла…
* * *
Вообще, Ахмадуллина – это человек, в котором сходились одновременно и ад, и рай. При том, что была потрясающим поэтом. Я согласна с теми, кто считает ее вершиной нашей современной поэзии. Многие ставили ее в один ряд с Пастернаком, Блоком, Ахматовой, Цветаевой. Она на самом деле находится в семье небожителей. У нее было особенное видение мира. Она ведь была единственным человеком, который не подписал письмо против Пастернака. И ее за
