Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
Повестка: «Утверждение темы докторской диссертации Ю.Н. Филиппова». Выступил заместитель директора по научной работе, член-корреспондент АМН СССР Александр Николаевич Обросов. Смысл его выступления сводился к следующему:
Мы давно мечтали, чтобы у нас был высококвалифицированный ВРАЧ-БИОФИЗИК. И вот теперь наш коллега Ю.Н. Филиппов подготовил докторскую диссертацию. Предлагаю утвердить тему и всех пятерых научных консультантов.
Все посмотрели на меня.
– Что скажете, Александр Иванович?
Я сказал, что согласен, и кое-что сказал ещё! Все вздохнули облегченно. От меня ожидали другого. Тему и консультантов утвердили.
Я юридически отредактировал своё выступление и отнес секретарю-машинистке. Она обрадовалась, что ей не надо расшифровывать мою речь. Кроме того, я попросил исключить меня в протоколе из числа консультантов. Их там и без меня Юрий Николаевич набрал 4 человека, в том числе 2 академиков и Обросова.
Мне было печально осознать, что меня в этом клиническом институте держат только потому, что у них нет биофизика-медика, а со мной даже не советуются. Моё немедицинское образование оказалось предлогом для моего унижения. Конечно, все врачи, все медики – это, если хотите, каста, хотите – мафия. Они солидарны между собой и другие специальности в своих коллективах только «терпят», но не более.
Ну что же. Чтобы меня не обвиняли в «зажиме» врача, я отвел Юрию Николаевичу отдельную комнату, выделил отдельного лаборанта и представил полную свободу для САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ – ТВОРЧЕСКОЙ работы. Я знал, что это такое. Этого не знал А.Н. Обросов.
Через 1,5–2 года А.Н. Обросов вызвал меня и сказал: «Наверное, пора назначать срок защиты диссертации Филиппова?» – «Было бы что защищать». – «То есть как что?» – «А так, за 2 года он не выполнил ни одного исследования и не напечатал ни одной работы». – «Этого не может быть!» – «Но это так!» – «Александр Иванович, но вы же выступали и говорили, что он сделает работу». – «Не совсем так. Посмотрите протокол. Я говорил, что ЕСЛИ он будет так же выполнять указания своих научных руководителей-консультантов, то… Но он ничего не выполнял». – «Дайте протокол, – попросил Обросов у секретаря, – но ведь Вы – консультант». – «Посмотрите протокол. Я не консультант». А.Н. Обросов внимательно изучил протокол. – «Хорошо, но Вы же заведующий – руководитель лаборатории!» – «А как руководитель я сделал всё. Я представил ему отдельное помещение, отдельного лаборанта и подписывал все его заявки. Он же Вам не жаловался». А.Н. Обросов как консультант, ставший вдруг единственным ответственным руководителем, заволновался. «Так в чем же дело, Александр Иванович?» – «Александр Николаевич, у Вас огромный опыт руководства и воспитательной работы. Поглядите повнимательней на Ю.Н. Филиппова, и Вам всё будет ясно. А лучше будет, если Вы с ним подробно побеседуете».
На том и расстались. На следующей неделе Ю.Н. Филиппова перевели в Орготдел. Вскоре он ушёл из института и как кандидат наук – врач поступил работать на большие деньги в органы государственной безопасности (КГБ) и уехал за длинным рублем в Афганистан. Через некоторое время я встретил его на белой «Волге». К сожалению, в 2004 году он умер от тяжелого инсульта.
Сердечность в наших отношениях с А.Н. Обросовым исчезла, хотя он вдруг впервые за много лет попытался эти отношения установить.
Медицинская среда, очевидно, всё время на меня, по непонятным мотивам, «капала» директору. Мне все время говорили: «Когда Вы бросите свои радикалы и антиоксиданты и займетесь наукой?»
На общих собраниях коллектива института директор вдруг начал делать странные публичные заявления типа: «Нас не устраивает Ваше научное направление»; «Вы со своим свечением можете высветиться из института».
И это вместо того, чтобы внедрять наши идеи и методы в медицину, как это делал ректор Второго медицинского института, академик Ю. Лопухин.
Вместе с тем как-то в порыве откровения он высказался: «А Вам, Александр Иванович, будет трудно жить. Не знаю почему, ко мне все время прибегают некоторые сотрудники и льют на Вас всякую грязь. Я вначале под их влиянием тоже начал Вас критиковать. А потом смотрю, непонятно за что, Вы работаете и работаете. Посмотрел на тех, кто на Вас кляузничает. Как правило, бездельники, не имеющие никакого научного направления. Вы этой своей результативной работой как-то раздражаете этих бесплодных бездельников».
Новому директору института, бывшему зам. министра здравоохранения, жесткому администратору Юрию Ефимовичу Данилову сразу пришелся не ко двору либерал Ф.Д. Василенко. А у нас в лаборатории физиологии защитил докторскую диссертацию «на нашем Ученом совете» врач Шолохов.
Он стал провозглашать твердые лозунги о дисциплине, и Ю.Е. Данилов тут же «по возрасту» снял Ф.Д. Василенко и назначил зав. отделом Шолохова.
На первом же собрании коллектива Шолохов заявил, что он не потерпит «разгильдяйства и потери времени на отвлечения». Он сосчитал, что среднее время проведения одного эксперимента 10–20 минут, и заявил: «В протоколах каждого сотрудника должно быть отражено, что за 8 часов он провел 8 х 60/20 – не менее 24 экспериментов». – «А думать в рабочее время можно?» – спросил я.
Шолохов с секундомером «засекал» время, которое некоторые сотрудники проводили в туалете. Обстановка в отделе резко изменилась на ненаучную. Более того, на конференциях отдела он формулировал научные истины: «Ну что вы, биофизики, не можете объяснить нам, что такое свободные радикалы? Поэтому мы, физиологи, даем свое определение: Свободные радикалы свободны, потому что они свободны от влияния центральной нервной системы».
Конечно, всё это было малоприятно и обидно. Мы представили возможность институту войти в лидеры мировой науки, начав в медицине разрабатывать проблемы свободнорадикальной патологии и биоантиокислителей за 20 лет до того, как эти проблемы стали актуальными и ими занялись сотни институтов.
Мы всё-таки от имени института выступали на Всесоюзных и Международных конференциях, и в их программах Институт курортологии фигурировал наравне с МГУ им. М.В. Ломоносова, НИИ химической физики АН СССР, Первым и Вторым медицинскими институтами.
Сейчас об этом Институте курортологии вообще никто не слышит.
У меня создалось весьма грустное настроение. И тут на производственную практику к нам пришел студент 3-го курса кафедры биофизики биологического факультета Московской ветеринарной академии Коля Шевченко. Он и рассказал, что в 1966 году ректор Московской ветеринарной академии Сергей Иванович Афонский создал биологический факультет с двумя профилирующими по специальности кафедрами: биофизики и биохимии, и что заведующего кафедрой биофизики у них нет; одни кандидаты, и те – полставочники. Новый ректор MBА, член-корреспондент ВАСХНИЛ, профессор В.П. Шишков искал заведующего, биофизика, обязательно доктора наук. В.П. Шишков вместе с деканом биофака, замечательным человеком А.В. Жаровым поехали за кандидатом в МГУ к Б.Н. Тарусову. Тот сразу направил
