Марина Райкина - За кулисами. Москва театральная

2

Григорий Горин справедливо считался ветераном капустного движения… Траектория его овощного полета: мединститут – Дом работников искусств – Дом актера.

– В пятидесятые-шестидесятые годы капустники были главной отдушиной для творческой интеллигенции. Цензура смотрела на них как бы сквозь пальцы. Это был не самиздат, а сампостат: то есть сами написали, сами поставили, сами сыграли. Кто виноват? Ищи ветра в поле.

Горин и встретившийся с ним еще в 1-м Медицинском институте Аркадий Арканов писали по тем временам неприличности, пародируя туповатые плакаты медсанпросвета. Потом началась политика. Так, например, по их авторской прихоти в капустнике театра «Крошка» при Доме работников искусств в сцене «Иван Грозный убивает сына» Грозный говорил с акцентом Сталина. Тирана воспевал поэт Пейсаковский (все узнавали Исаковского). Сюжет оперы «Кармен» перенесли на свиноферму, где хор пел: «Ваня идет, правду несет. Правду несет – Ваня идет». На это все-таки отреагировала партийная пресса, разразившись статьей «Опасные забавы „Крошки“», в которой было написано следующее: «Так измываются стиляги от искусства Арканов и Горин над русским народом». В результате дуэт инородцев неофициально прикрыли. Но он всплыл в Доме актера, где капустниками заправлял Александр Ширвиндт с веселой актерской компанией – Державиным, Сатановским, Адоскиным, Ивановым, Подгорным…

Ансамбль наш известенПо всей Европе,Сегодня мы в Париже,А завтра… в Канаде.

Живется нам привольно,Сплошное братство.На сцену мы попалиЗа наше… внешность.

Живем себе привольноИ в ус не дуем.Мы делаем искусствоС огромным… рвеньем!

распевали шутники на новогодних капустниках.

– На пятом этаже нас кормили бутербродами, и мы сочиняли, – рассказывал мне Григорий Горин. – А Шурка (Александр Ширвиндт – М. Р.) прибегал вечером после спектакля, читал написанное, поправлял, смеялся и говорил всегда одну и ту же фразу: «Все люди к Новому году шьют себе костюмы, а мы к Новому году шьем себе срок. Мы стараемся, чтобы срок был больше и элегантнее».

Компания явно нарывалась на срок или, в крайнем случае, на неприятности, когда со сцены под общие зрительские переглядки пела песенку о КГБ:

По дальним странам я бродил,И мой (тук-тук – все стучали) со мною.Париж и Вену посетил,И мой (тут-тук) со мною…

3

– А вы боялись?

– Да ничего мы не боялись. Мы не были диссидентами, времена были, когда уже не сажали. А главное, нам нечего было терять. Нас даже неоткуда было исключить, так как мы не были ни членами партии, ни членами Союза писателей.

И тем не менее, когда артисты спели про свой «тук-тук», буквально на следующий день раздался уже конкретный стук в горком партии. Ширвиндта, Горина и пригревшего их директора Дома актера Александра Эскина вызвали к товарищу Шапошниковой, руководившей городской партийной идеологией.

– Дайте тексты! – потребовала партийная дама с печатью времени в облике: строгий костюм, коса, уложенная колбасным кругом.

– Да нет никаких текстов, – ответили ей. – Мы ведь как работаем: на ходу сочиняем, переделываем, никаких записей не ведем.

В общем, все легко отделались: им действительно нечего было терять, в отличие от облеченных властью людей. Вот кто мог много потерять, так это любимец народа, актер Малого театра Михаил Жаров, он же общественный директор Дома актера. Однажды со сцены прозвучала шутка в виде объявления: «В связи с пристальным вниманием к Домам творческой интеллигенции во главе везде поставлены военные, что правильно. Генерал в Доме журналистов, контр-адмирал в ЦДРИ, а ВТО возглавил генерал контры – Жаров». На этих словах, рассказывал народный артист Михаил Иванов, Жаров, бледный как мел, встал и покинул зал.

На самом деле, залепляя подобного рода шутки, никто не строил из себя героев. Смелость и дерзость входили в условия жанра, и каждый понимал, что публика, которая дико хохочет, все равно не заступится. Упадешь – твоя проблема. Не упадешь – тебе аплодируют.

– Самое интересное, – рассказывает активный участник домактерских капустников Михаил Державин, – что ребятам, которые бдили за творческими домами, то, что мы делаем, нравилось. Я помню, как во время репетиций по залу проходил парень Славик и, улыбаясь, все время говорил: «Ну, Ширвиндтдержавин, вы дошутитесь».

Они дошутились до дикой популярности. На молодых и, во что сейчас трудно поверить, никому не известных артистов и авторов в ВТО ломилась вся Москва. В театрах старики снисходительно похлопывали их по плечу: «Видели ваш капустник, ну вы молодцы!» Так приходила слава, нарабатывались связи.

4

Но не только за смелостью народ рвался на капустники. Свежие и оригинальные номера, которые нельзя по вполне понятным причинам увидеть в театре, были в большом дефиците. Эффектная шутка, классно сделанный трюк ценились иногда больше, чем дерзкое слово о власти. Если бы вы знали, что выражение «рояль в кустах» пришло из капустника, то очень бы удивились. И тем не менее, эта идиома родом из известной интермедии Горина «Совершенно случайно» – пародии на телепередачу с прямым эфиром. Короче, на сцене совершенно случайно появлялся диктор и говорил:

– Дорогие товарищи, мы сейчас расскажем вам, как отдыхают наши советские москвичи. Вот мы идем по улице и с первым случайным встреченным человеком поговорим. А вот и он. Здравствуйте, товарищ. Как вас зовут?

– (Перепуганно.) Вы мне?

– (Шепотом.) Вам, Серегин, вам.

– Моя фамилия Серегин, я простой москвич. Пенсионер. Я здесь отдыхаю на лавочке.

– Это ваше увлечение?

– Да, я увлекаюсь свежим воздухом.

– А еще чем?

– Я увлекаюсь игрой на скрипке.

– А вы случайно ее не взяли?

– Да, я случайно взял в сквер скрипку и исполню на ней полонез Огинского.

(Играет.)

– Замечательно. А какие у вас еще увлечения?

– Я еще играю на пианино. Здесь случайно в кустах стоит рояль, я исполню на нем полонез Огинского.

Творчество, не реализованное в театре, в капустниках било фонтаном, как нефть из свежевскрытой скважины. Номера, которые в течение многих лет потом кормили дуэт Ширвиндт-Державин, родились именно тогда, на домактеровских капустниках.

Зал буквально валялся в истерике, когда Леонид Сатановский читал монолог артиста, который еще младенцем попал на съемки фильма «Петр I» и прославился тем, что именно его в розовую попку целовал артист Симонов. Эпопея детской задницы была представлена публике настолько зримо, что слабаков просто выносили из зала.