Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Привожу основные выдержки из письма, которое только что получил от твоего среднего брата. Письмо отправлено 15-го мая.

Здравствуй Папа!

Папа, времени у меня очень мало, а особенно мало его будет летом. Через несколько месяцев к тебе заедет один человек с нашей бригады и расскажет тебе обо всем.

Развлекаться чтением беллетристики мне некогда, а мне надо книги, которые помогли бы мне подготовиться на паршивого хотя бы электрика. Моих знаний теоретических по электричеству вполне достаточно, но чтобы перемотать обмотку электромотора, сделать что-либо в электроприводах или зарядить или перебрать аккумулятор надо не радиотехнику, а литературу в этих направлениях. Электриком надо стать, чтобы облегчить свою жизнь, а также спастись от силикоза, которым меня, по-видимому, рано или поздно постараются наградить. Сейчас я работаю на вольном воздухе. В такой месяц, как январь, я только четыре дня был в будке. Эта зима здесь очень теплая, по рассказам старожилов.

У меня возможна такая перемена жизни, что и для своего тела я не найду места, не говоря о книгах, которые можно искурить и употребить на разные инструменты для развлечения. Но на сегодняшний день у меня есть куда положить книги, и можно сохранить их.

Солнце сейчас не заходит. Должен сознаться, что для здешних мест я зверски плохо одет. Но красивых вещей я иметь не смогу. Надо иметь вещи неважные на вид, но теплые. Шапка и рукавицы – больное место. Печалиться и о чем-то сожалеть мне некогда, да и смешно среди такого народа, как здесь.

Эх, какой я осёл был еще недавно! Здоровье мое довольно крепкое. Я стал суровей и крепче, чем до этой нахальной вербовки. Запасы витамина С в моем теле скоро иссякнут, и тогда будет хуже.

Если мне повезет, в начале 1955 года я должен быть дома. Я полон решимости назло всем негодяям вернуться еще здоровым, по-настоящему честным и неглупым человеком!

Живу я в будке 6х12. Нас много. Утром очень рано иду на работу, а вечером с работы, потом сплю, а дальше все сначала. Выходные определяются ненастными погодами. Но я за то, чтобы ненастных дней было меньше, так как каждый проработанный день, благодаря бригадиру, равен четырем.

Твой средний сын

15 мая 1952 г.

Далее он дает адрес, куда надо в начале осени заехать (у вас в Харькове) Туда должен приехать его бригадник. Ты сможешь заехать?

Вот и все.

Да, в словаре иностранных слов значится:

«Силикозис – легочная болезнь; встречается у пескоструйщиков, фарфористов и горнорабочих; вызывается длительным вдыханием кремнистой (кварцевой, песчаниковой) пыли.

Может быть, брат написал и тебе такое письмо, но я решил почти все списать. Получали вы от него что-нибудь?

По-видимому, надо поспешить с отправкой одежды. А также с витаминами. Может быть, отправить аптечные витамины?

С предыдущего письма я понял, что ему нужны учебники (в частности, по физике). Сообразно с этим и послал ему. А где найти те книги, что он сейчас просит?

Еще я пошлю ему бумаги. Часть его письма написана на конверте моего письма (прошлогоднего). Может, что-то надо бригадиру, о котором он пишет?

PS. Кстати, не знаешь, можно ли послать аптечные витамины? Как смотрят там, что это таблетки? Напиши мне.

Может быть, нужно послать шиповника или черной смородины? В черной смородине в 30 раз больше витамина, чем в луке, например.

Папа.

Вы что-нибудь поняли? Мы тоже – нет. Только потом уже, после всяких разысканий, нам удалось восстановить более или менее связную картину.

Старший сын Петра Степановича тогда встретился с упомянутым в письме однобригадником своего среднего брата и постарался его обо всем расспросить. Писать отцу о том, что узнал, не стал, а съездил специально в Задонецк и все сообщил в разговоре с глазу на глаз. Оба они знали, конечно, о самом факте ареста и заключения, но без ставших им теперь известными подробностей.

Оказывается, средний сын Петра Степановича был американский шпион. Его разоблачил его близкий друг из одного с ним взвода. Однажды, будучи в увольнительной в Днепропетровске, поблизости от которого протекала их служба, они разглядывали генеральский ЗИМ – новую, только что появившуюся машину с мотором в 90 лошадиных сил.

– Здорово! – сказал средний сын Петра Степановича, чемпион по плаванию, – только если бы эти лошадиные силы в поле, где на бабах пашут, а не одному генералу….

Пересказывая эти слова в Спецотделе, куда близкий друг среднего сына Петра Степановича обычно сообщал подобную информацию, он еще не понимал, что вышел на шпионское гнездо, но товарищам из Спецотдела сразу все стало ясно: это было типичное высказывание американского шпиона. Когда в 1950 году воинскую часть среднего сына Петра Степановича отправляли в Германию, его самого оставили в Днепропетровске, чтобы держать подальше от Америки, и продолжали собирать агентурные сведения о нем, читать его переписку с отцом, Оксаной, тетей Галей (по-украински). Спешить чекистам было некуда, хорошие сержанты тоже были нужны. И вообще интересней было удивить шпиона неожиданностью, преподнести ему, так сказать, сюрприз. Его арестовали на рассвете того дня, когда он должен был получить документы о демобилизации.

Судила тройка, был адвокат – безликий старикашка с палкой, но не мог же он всерьез защищать человека, обвинявшегося в шпионаже в пользу американской разведки, да еще и подозревавшегося в украинском национализме. Средний сын Петра Степановича молча слушал обвинения, тоже прекрасно понимая, что защищаться бесполезно, сказал лишь: «я не виновен» и замолчал. Адвокат попросил суд принять во внимание молодость подзащитного и дать ему только 10 лет строгого режима.

Петр Степанович выслушал рассказ старшего сына молча, с каменным лицом. Они сидели вдвоем на кухне, старший сын, не выдержав этого молчания, встал и, повернувшись спиной к отцу, стал мыть посуду.

– А тебя это может затронуть? – внезапно нарушил молчание Петр Степанович. – Как брата американского шпиона? Ты же по такой специальности учишься!

– Не знаю. Может, и затронет. Но пока никто ничего не говорил. По-моему, они сами не верят в это шпионство, просто у них есть разнарядка, сколько человек надо посадить каждый год. Это же дармовая рабочая сила.

– А почему твой брат пишет о каких-то зачетах – четыре дня за один? Ты понимаешь, что это значит?

Старший сын Петра Степановича долго молчал. Потом сказал.