Лариса Черкашина - Наталия Гончарова. Любовь или коварство?
«Совестно, не знаю право как и договорить просьбу свою. Но в крайнем стесненном обстоятельстве не нахожу другого способа, как обратиться к Вам. — Я Вам возвратила долг свой в полной надежде, что брат по обещанию своему к нам в течение сего месяца, и что по обещанию же также не минует уплатить должные им мне деньги. — Надежда моя обманута, прежде конца августа или начала сентября не будет он сюда, а я совершенно через то стала на мель. Одна и есть надежда, что на Вас, выручите еще раз из беды, возвратите мне… (нрзб.), обязуюсь оплатить снова к 17 сентября, но с обещанием не возобновлять подобных просьб до истечении продолжительного времени.
Ради Христа не осудите, и примите искренние мои извинения. Желаю Вам счастливого пути и прощаюсь не надолго, с надеждою увидеться скоро с Вами в Ревеле[7] или Ельзингфорсе.[8]
Истинно преданная Вам Нат.<алья> Пушкина».На листке надпись карандашом, сделанная, вероятно, Петром Александровичем: «Послано 1050 руб.».
Годы вдовства — самые страшные в жизни Наталии Николаевны. Семь горьких лет уединенных молитв, слез, раскаяния. И борьбы с вечным безденежьем, надвигавшейся нищетой…
Н. Н Пушкина — брату Дмитрию из Михайловского (октябрь 1841):
«Я нахожусь здесь в обветшалом доме, далеко от всякой помощи, с многочисленным семейством и буквально без гроша, чтобы существовать. Дошло до того, что сегодня у нас не было ни чаю, ни свечей, и нам не на что было их купить. Чтобы скрыть мою бедность перед князем Вяземским, который приехал погостить к нам на несколько дней, я была вынуждена идти просить милостыню у дверей моей соседки, г-жи Осиповой. Ей спасибо, она по крайней мере не отказала чайку и несколько свечей».
В 1844-м Наталия Николаевна собиралась на воды в Ревель: врачи советовали морские купания для здоровья детей, особенно нуждался в них старший сын Александр — мальчик часто и подолгу болел. Но задуманная поездка не состоялась.
Нечаянно подвернув ногу, Наталия Николаевна вынуждена была остаться в Петербурге. Больную исправно навещал Петр Петрович Ланской, окружив ее заботой и вниманием. Знакомство их состоялось ранее, в начале года, когда Ланской по просьбе приятеля Ивана Николаевича Гончарова, с которым вместе лечился в Баден-Бадене, доставил письмо и посылку его сестре Наталии Пушкиной.
Тот год стал последним в ее вдовьей жизни — в июле она венчалась с генералом Ланским. Пышных торжеств не было: свадьба, о которой в Петербурге много судачили (сам Государь изъявил желание быть на ней посаженым отцом, но, как вспоминала Александра Арапова, ее мать уклонилась от царской милости, дабы не вызывать больших пересудов), прошла в Стрельне, где в то время стоял конногвардейский полк Ланского.
И после второго своего замужества Наталия Николаевна не прервала дружеских связей с Плетневым. Вот приглашение, датированное октябрем 1846-го:
«Мне весьма бы хотелось Вас видеть, любезный Петр Александрович, чтоб поговорить с вами насчет одного дела; если можете побывать у меня сегодня в час, то весьма много обяжете преданную Вам Наталью Ланскую».
Можно предположить, что дело, о котором Наталия Николаевна хотела посоветоваться с Плетневым, касалось Н. И. Тарасенко-Отрешкова. Именно весной того года Наталии Николаевне удалось отстранить от дел, касавшихся опеки над ее детьми, этого нечистого на руку человека.
H.H. Аанская — П. А. Плетневу (декабрь 1847):
«Я давно к Вам собираюсь, любезный Петр Александрович, но по случаю мостов не смею решиться переехать на вашу сторону. Могу ли надеяться, что Вы не откажетесь ко мне заехать, если вы иногда бываете в наших краях. До часу я всегда бываю дома, но если Вам это время несвободно, назначьте сами, пожалуйста, день и час. — Мы с Вами давно очень не виделись, но я думать не могу и не хочу, чтоб столь искренние связи старинной нашей дружбы могли когда-нибудь прекратиться.
С сею уверенностью обращаюсь к Вам, и прошу принять изъявление истинной моей к Вам преданности. Нат. Ланская».
И последняя ее записка, сохраненная Петром Александровичем, исполнена особого, высшего смысла.
H.H. Ланская — П. А. Плетневу (9 февраля 1848):
«Наконец завтра в три часа назначено у нас свидание насчет нового издания «Сочинения Пушкина»; пожалуйста, любезный Петр Александрович, не откажите приехать; я дорожу вашими советами.
Не ошибитесь завтра в Понедельник в три часа.
Искренне преданная Вам Н. Л.».ЛУННАЯ НОЧЬ ДЛЯ НАТАЛИ
Взошла луна над дремлющим заливом…
A.C. Пушкин«Знаменитый наш живописец»
В будущую, еще не написанную летопись жизни Наталии Николаевны обязательно войдет и первое января 1847 года. Именно в тот новогодний день ей был преподнесен необычный подарок — Иван Айвазовский, к тому времени прославленный и маститый художник, подарил свою новую картину «Лунная ночь у взморья».
Знакомство на этом не закончится, и Наталия Николаевна еще не раз упомянет имя живописца в письмах к мужу. Летом 1849-го встречи их стали особенно частыми: Иван Константинович навещал семейство Ланских на их петербургской даче, на островах, а Наталия Николаевна, приезжая в Петербург, бывала в гостях у художника.
Однажды случился казус: слуга Айвазовского, видимо, из благих побуждений, объявил приехавшей генеральше Ланской, что его хозяин изволит обедать и принять госпожу не сможет. Наталия Николаевна просила передать свои сожаления, что не смогла повидаться с ним, и тотчас уехала. Вечером того же дня художник поспешил к ней на дачу.
«Айвазовский прибежал вечером на Острова, — пишет мужу Наталия Николаевна в июле 1849-го, — и, не застав меня дома, передал через Сашу, что он пришел извиниться за глупость своего слуги, который не захотел обо мне доложить».
На самом деле этот пустячный и даже забавный случай весьма показателен: Айвазовский в тот же день «прибежал… на Острова» — следовательно, чрезвычайно дорожил дружбой с Наталией Николаевной. Надо полагать, что и она сама по достоинству ценила внимание Айвазовского и относилась к дружбе с ним столь же трепетно. И одна из тайных побудительных причин тому, возможно и неосознанная, — чисто внешне, чертами лица, художник напоминал ей погибшего мужа.
Подтверждением тому — строки из письма князя Петра Вяземского историку Михаилу Погодину (март 1851): «Знаменитый наш живописец Айвазовский желает с Вами познакомиться. Кроме отличного таланта, имеет еще одно особенное достоинство: напоминает наружностью своею нашего A.C. Пушкина. Угостите его в Москве и за талант, и за сходство…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
