Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина
Каждый год в октябре Екатерина Леонидовна приходит на Лубянскую площадь в Москве, к Соловецкому камню, поклониться памяти замученных родственников. Их много, настоящий «список Шильдера»!
…Одним из тех, кто лёг в неласковую соловецкую землю, был лицеист и тёзка поэта Александр Сиверс. Сын знаменитого русского историка и генеалога Александра Сиверса, брат мемуаристки Татьяны Аксаковой, принявшей в замужестве славную фамилию. В сфабрикованном «Деле лицеистов» бывший выпускник Императорского Александровского лицея Александр Сиверс именовался «англо-разведчиком и террористом».
1 апреля 1925 года его арестовали, приговорив к десяти годам заключения и отправив в Соловецкий лагерь особого назначения, известный своей абревиатурой как СЛОН. Спустя четыре года борьбы за жизнь, прошедших в страшном «слоновьем чреве», ему вменили новое «злодеяние»: «контрреволюционный заговор». А далее даты биографии – вехи его загубленной жизни – пронеслись с удручающей быстротой: 24 октября 1929 года приговорён к высшей мере наказания, а 28 октября приговор приведён в исполнение. Александру Сиверсу исполнилось лишь тридцать пять лет… Так уж случилось, что довелось пожить ему на земле меньше, чем его тёзке и кумиру Пушкину.
«Волшебный дом» на Шпалерной
Минут годы, и сестра бывшего лицеиста Татьяна Аксакова будет вспоминать: «Месяц тому назад я приехала в Ленинград… Свинцовая Нева катила свои воды, из тумана вырисовывался купол Исаакия, виднелась решетка Летнего сада и прямо передо мною, у Литейного моста, стояло «самое высокое здание Ленинграда, откуда было видно не только Ладожское озеро, но и Соловки», и в котором поочередно ломались жизни близких мне людей». Поговаривали также, что из подвалов того дома хорошо различим был и далёкий Магадан. Но печально знаменитый дом шуток не принимал и не понимал.
Большое здание на Литейном воздвигли позже, в 1934-м. А прежде бывших лицеистов допрашивали в так называемой «Шпалерке», что находилась поблизости, в старой царской тюрьме на Шпалерной улице, или в «Доме предварительного заключения». Специальная следственная тюрьма, имевшая аббревиатуру ДПЗ, запомнилась всем, кто в ней побывал, своей печальной расшифровкой: «Домой Пойти Забудь». И ещё ленинградцы грустно шутили:
На улице Шпалерной
Стоит волшебный дом:
Войдёшь в тот дом ребёнком,
А выйдешь – стариком.
А рядышком на Литейном проспекте вырос «Дом пропусков»: появился он на месте снесённого Сергиевского всей артиллерии собора. Старинного петербургского собора в честь Святого Чудотворца Сергия Радонежского, где в июне 1832-го Пушкин с женой и друзьями собрались на таинство крещения первенца – явившейся на свет в семействе поэта дочери Марии.
…Спустя столетие великолепного храма уже не было, а весь тот пугавший ленинградцев мрачный квартал принадлежал могущественному ОГПУ-НКВД.
Невесёлый курьёз: незадолго до раскрутки «Дела лицеистов» одну из улиц в Ленинграде срочно переименовали. Своё название «Лицейская» (а часть её пролегала от Каменноостровского проспекта до улицы Льва Толстого) улица получила в апреле 1887 года. Ведь поблизости от неё, в обширном особняке на Каменноостровском проспекте, разместился Императорский Александровский лицей, что переведён был сюда из Царского Села. И прежде, до 1843 года, именовавшийся Царскосельским.
Былое название на карту города так и не вернулось. Славная Лицейская улица давно уже носит имя великого немецкого физика Рентгена.
То почти забытое ныне «Дело…» вовлекло в свою орбиту, словно в смертоносный водоворот, многих деятелей русской культуры. Допрошены (и не без пристрастия!) основатель Пушкинского музея в Александровском лицее Павел Рейнбот; переводчик и литературовед, автор книг о Пушкине и Фете Георгий Блок; барон Остен-Сакен; священник Владимир Лозина-Лозинский; директор Музея старого Петербурга Пётр Вейнер; поэт и критик Валериан Чудовский…
Чем чаще празднует Лицей
Свою святую годовщину.
Тем робче старый круг друзей
В семью стесняются едину…
Сколь необычную провидческую силу обретут эти знакомые строки!
«Простимся, братья!»
Вот краткие и трагические биографии тех, кто стал невольным гостем пугавшего ленинградцев дома на Шпалерной в далёком двадцать пятом.
Валерьян Адольфович Чудовский (1882–1937). Выпускник Императорского Александровского лицея 1904 года. Литературный критик, теоретик стихосложения, главный библиотекарь Государственной публичной библиотеки в Петербурге.
Чудовский – секретарь и автор журнала «Аполлон», где печатались его статьи о поэтах-символистах и акмеистах. Известен его фундаментальный труд «Императорская Публичная библиотека за сто лет: 1814–1914».
Был арестован 7 апреля 1925 года по «Делу лицеистов». Тогда ему удалось избежать скорого расстрела: был выслан в Нижний Тагил на пять лет. И опять судьба оказалась благосклонной к нему, позволив заняться любимым делом: заведовать уникальной библиотекой. Библиотеку, состоявшую из почти сорока тысяч книг, собранных былым владельцем Демидовым, в обиходе называли «Сан-Донатской».
Но откуда взялось столь необычное название в сибирской глубинке?
Валерьяну Чудовскому выпала завидная участь разбирать книжное наследие Анатолия Демидова, дипломата и мецената, владельца медных и железных заводов, в их числе и Нижне-Тагильского. Унаследовав от отца огромное богатство, большую часть жизни, обставленной с небывалой роскошью, он провёл в Италии, изредка наведываясь в Россию.
Герцог Тосканский в 1840-м пожаловал Демидову титул князя Сан-Донато, подтверждённый королём Италии, но не признанный русским императором Николаем I. Что, впрочем, не особо беспокоило русского богача, избравшего для себя родиной прекрасную Италию. Да и родился он во Флоренции, где некогда русским посланником был его отец Николай Демидов.
Анатолий Николаевич Демидов, снискавший славу великого мецената, пополнил библиотеку Демидовского лицея в Ярославле множеством ценных и редких книг. Жертвовал он немалые суммы на строительство больниц и храмов как в России, так и в Италии. Покровительствовал князь Сан-Донато и художникам: по его настоянию Карл Брюллов создал свой живописный шедевр «Последний день Помпеи», вызвавший восторги зрителей и поэтический отклик Пушкина.
Не могло не импонировать Чудовскому и то, что Пушкин был знаком с братом князя Сан-Донато Павлом Демидовым и с его женой, светской красавицей Авророй, урождённой баронессой Шернваль. Так что косвенным образом через супругов, владельцев заводов в Нижнем Тагиле, поэт был причастен к этому далёкому сибирскому городу.
…После смерти мужа Павла Николаевича роковая красавица Аврора вышла вторично замуж за Андрея Карамзина, сына прославленного историка. Венчалась она со своим избранником в 1846-м, и Андрей Николаевич, на правах супруга, принял дела её покойного мужа, в их числе и связанные с заводами в Нижнем Тагиле. Андрей Карамзин
