Анатолий Терещенко - «Снег», укротивший «Тайфун»

Кончался суровыми погодными условиями страшный и жестокий по военным последствиям 1941 год.

Октябрьская распутица сменилась ранними морозами. Уже в середине ноября зима показала свой нрав – стужами и низкими температурами. Вначале декабря ртуть в столбиках градусников неумолимо и стремительно стала опускаться вниз. Морозы доходили до 25–30 градусов. Факторы внезапности, непривычности и резких температурных перепадов удручающе подействовали на немецкое воинство.

Правда, одинаково холодно приходилось и противостоящей армии – РККА.

Но на нашей стороне была природная закалка и соответствующая экипировка. Советский Генштаб понимал, что силы у немцев хоть и есть, но они деморализованы многими факторами, в том числе и погодными. Поэтому армейской разведке и военной контрразведке была поставлена задача в короткий срок собрать максимум данных о психологическом состоянии противника. Показания пленных, данные войсковой, авиа-, радио– и агентурной разведки, анализ официальных радиопередач о настроениях населения, находящегося на территории, временно занятой противником, – все это позволило нашему верховному командованию объективно оценить противника.

Теперь мы можем сказать, что Ставка ВГК не ошиблась, давая такие указания Генштабу. Наверное, наши полководцы, учась в академиях, тоже читали труды немецкого военного стратега Клаузевица, который считал, что кульминационным пунктом борьбы является тот момент, когда в результате собственных потерь, понесенных в глубине территорий противника, войска должны перейти к обороне.

«По другую сторону этого пункта, – писал он, явно базируясь на опыте проигранной кампании Наполеона в 1812 году, – лежит перелом, поражение».

Состояние войск Федора фон Бока в те дни действительно подошло к подобному «кульминационному пункту».

На передовые позиции германских армий обрушились войска советского стратегического резерва: 88 соединений Красной Армии атаковали 67 немецких дивизий по всему фронту. Именно в этих сложных условиях основу группировки наших войск составили дальневосточные и сибирские дивизии и отдельные полки.

В составе дальневосточников воевали крепкие физически и сильные духом, закаленные в суровых климатических условиях мужики. Воины были оснащены достойным оружием, боевой техникой и сезонно экипированы.

Так уж выходило, что дальневосточные и сибирские дивизии часто сражались против отборных, элитных германских войск, эсэсовских дивизий «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх» и неизменно громили их.

Командующий 4-й танковой армией вермахта генерал-полковник Хопнер записал в своем дневнике:

«Особенно тяжелые бои в полосе дивизии «Рейх». Здесь нам противостоит 78-я сибирская дивизия… Наши потери очень велики. Командир дивизии СС тяжело ранен. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат войск СС».

И действительно, сибиряки дрались с песней «Нам родная Москва дорога…» на устах. Командиром упоминаемой сибирской дивизии был генерал Афанасий Белобородов.

О самоотверженности и стойкости воинов этого соединения, по воспоминаниям генерала, говорит такой эпизод:

«Когда КП (командный пункт. – Авт.) командира полка Михаила Артемьевича Суханова окружили немцы, раздался звонок. Я взял трубку.

– Прошу дать огонь на меня, – услышал я в трубке спокойный голос.

– Михаил Артемьевич?!

– Прошу дать огонь на меня, – повторил он.

Огонь дали из всех гаубичных орудий.

Немцы потеряли в этом бою 20 танков, их траншеи были буквально завалены трупами, а снег густо перемешан с кровью.

– Такой массы погибших солдат противника на сравнительно небольшом участке мне еще не приходилось видеть».

Был на исходе шестой месяц войны, а прорабы «Барбароссы» и «Тайфуна», не реализовав своих планов в увязке с «блицкригом», наблюдали, как их цели ускользают от них. Они улетали куда-то вдаль в холодное зазеркалье, оставляя им реальную, очень горячую, обстановку.

Гитлеровское руководство 5 декабря 1941 года предприняло очередную попытку наступления на Москву.

«Помнится, зашевелился немец, – рассказывал ветеран битвы под Москвой Алексей Филимонович Бойко, – загудели танковые моторы.

Армейская разведка фиксировала «факельное шествие» во вражеском стане. Это танкисты и водители тягачей отогревали картеры своих броневых машин. Замерзла и смазка и горючка. В момент, когда настоящие возможности фашистов иссякли и они еще не успели перейти к обороне, опять надеясь на быструю победу, советские войска 5 и 6 декабря начали контрнаступление по всему фронту – от Калинина до Ельца…»

Кстати, А.Ф. Бойко – участник легендарного ноябрьского 1941 года парада на Красной Площади, полковник в отставке, коллега автора по службе в центральном аппарате органов военной контрразведки. Он готовился в спецпод-разделении НКВД в качестве рядового встретить немцев в столице, если бы они прорвались в город.

– Как вы пережили «Тайфун» и чем готовились встретить фашистов? – спросил бывалого солдата.

– То, что мы можем сдать Москву, судя по событиям октября 1941 года, многим моим сослуживцам казалось реальным. Не случайно же готовилась база для организации подполья в столице в случае ее захвата немцами. Наиболее вероятным направлением входа фашистов в Москву, как нам тогда говорило начальство, могла быть улица Кутузовская слобода, Можайское и Смоленское шоссе. Сейчас это Кутузовский проспект. Мы обследовали многие чердаки домов вдоль этого направления для организации снайперских гнезд. Планировалось, в случае втягивания неприятельских колонн в город, силами снайперов уничтожать в первую очередь гитлеровских военачальников – генералов и офицеров. Слышал от сослуживцев не единожды, что высказывал намерение прибыть в Москву собственной персоной и Гитлер для принятия победного парада. Думаю, ему тут был бы конец – наши снайперы наверняка достали бы фюрера с любого места.

– Вы были участником ноябрьского парада на Красной площади. Скажите, как он проходил, какая погода была?

– Ветер. Снег. Одним словом – холодно.

– Был ли Сталин на Мавзолее?

– Конечно, был и выступал с речью, хотя всякие сегодня инсинуации по этому поводу распространяют.

– Вы шли в какой коробке?

– В коробке 10-го мотострелкового полка внутренних войск НКВД. Полк входил в состав Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) имени Ф. Э. Дзержинского. Дивизия прибыла в Москву в начале июля 1941 года.