Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.

Для это выдался удачный день. Я сыграл в почтовую рулетку и выиграл. Письма пересылались в поле каждые несколько дней. Посылки из дома — нет. Если приходила посылка, вас извещали о её прибытии и спрашивали, желаете ли вы, чтобы её прислали в поле или оставили в Лай Кхе. Уловка была в том, что то, что приходило, оставалось у вас. Не было никакой возможности отправить посылку обратно в вашу тумбочку в Лай Кхе. Если в посылке оказывалось полное издание «Британской энциклопедии», вам приходилось таскать её с собой до окончания операции, сколько бы она ни тянулась, или выбросить её. Ранее один из парней получил посылку, в которой оказался большой плюшевый медведь. Через два дня героических усилий он вышвырнул медведя в ручей и пронаблюдал, как тот уплывает. Мы хотели обстрелять его, но Шарп отклонил предложение из-за его шумности.

Моя посылка оказалась приятной, как Рождество. Она была маленькая, завёрнута в светло-коричневую бумагу из разрезанных бакалейных пакетов из «Сэйфвей»[154]. На посылке было больше обычного белой бечёвки и скотча, чтобы противостоять физическим повреждениям со стороны армейской почтовой службы. Вес и размер тут же подсказали мне, что внутри находятся две книги в мягких обложках. Почерк моей мамы на ярлычке с адресом подсказал мне, что это хорошие книги. Это оказались «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте и «Раввин» Ноя Гордона.

Как только мы расположились на день на наших сторожевых позициях у дороги, я открыл книгу Капоте. На некоторое время я перенёсся в Канзас. Это была приятная смена обстановки. Затем на всех парах яростной рысью примчался Фэйрмен. Его лицо пылало, он отдавал команды, не снижая темпа и даже не глядя на нас.

3-й взвод вылетел на вертолётах в патрулирование. Теперь их прижало к земле вражеским огнём, и наш взвод отправлялся на помощь вызволять их. Нам надо было бегом собираться, выдвигаться на шоссе, и бежать трусцой некоторое расстояние до поляны, где вертолёты смогут приземлиться и подобрать нас. Вскоре звуки вертолётных моторов вдали обернулись эскадрильей «Желтые Куртки» из 1-го авиационного батальона, летящей прямо над верхушками и деревьев и приземляющейся на поляне. Полёт оказался слишком коротким, чтобы расслабиться, всего пять или шесть минут. Начало нашего снижения говорило об окончании полёта, а угол снижения — о его срочности. Как обычно, щелканье и перещёлкивание винтовочных затворов, верный признак беспокойства у пехоты, раздавалось сквозь вой мотора. Некоторые парни во время полёта по несколько раз вытаскивали из винтовок магазины, чтобы убедиться, что они по-прежнему полны патронов.

На высоте примерно трёхсот футов[155] Смиттерс и я вылезли на полоз с левого борта. Восточная часть зоны высадки, казалось, горела. Отдельные трассеры проносились вокруг под странными углами. Один из них взвился в нашу сторону и исчез над головой бортового стрелка. Меня передёрнуло. Бортовой стрелок тут же взбесился и выпустил сотню пуль, или около того, в место происхождения трассера. На высоте приметно в две сотни футов[156] ганшип слева от нас выстрелил из обоих ракетных контейнеров, выпустив две дюжины ракет, которые врезались в деревья внизу. Неожиданное извержение вулкана перепугало меня так, что мне пришлось схватиться за сиденье бортового стрелка, чтобы не вывалиться за борт и не спикировать рыбкой в зону высадки. Взрыв ракет как будто разбудил всех остальных бортстрелков, так что все они одновременно стреляли в окружающие зону высадки джунгли в течение последних драгоценных секунд перед нашим приземлением.

К счастью, когда мы выпрыгнули, воды на рисовом поле, послужившем зоной высадки, оказалось всего на фут, и она не сильно нас задержала. Мы быстро добрались до края поля, где собрались позади и левее 3-го взвода, который оказался прижат огнём на верху насыпи, ведущей от зоны высадки. Вокруг нас клубился зелёный дым. Это был дежурный цвет, который указывал вертолётам, где мы и куда им не следует стрелять из пулемётов и выпускать ракеты. Треск ручного оружия раздавался с вершины насыпи и за ней. Никто из тех, кого я мог видеть, не стрелял. Мы все лежали, прижавшись к земле, гадая, что происходит впереди и почему мы не уходим из зоны высадки.

Все, что я знал наверняка — то, что это место было сраным дерьмом. Мне ещё пришло в голову, что лучше всего двигаться по возможности с первой волной. В таком случае, если зона высадка оказалась горячей, как в этот раз, и мы все оказались в глубокой жопе, как в этот раз, то вы, по крайней мере, будете лучше знать, что происходит, если будете находиться там с самого начала. Возможно, так будет проще выжить. Те, кто идёт во второй или третьей волне, попадают в то же дерьмо, но им тяжелее будет понять, в чём дело. Это может вылиться в неприятности.

Моё туловище было сухим, на насыпи, а мои ноги лежали в воде на рисовом поле. Стрельба над нами то оживлялась, то затихала, и пули регулярно пролетали над нашими головами. Метрах в десяти от нас по насыпи торчал толстый ствол дерева, в который то и дело попадали пули. Некоторые отлетали от твёрдой древесины и падали в грязь вокруг нас. Самый горячие шипели. Ни одна не упала достаточно близко, чтобы припрятать её в качестве сувенира.

Крупный, несколько полноватый парень из 3-го взвода по фамилии Чикарелли лежал справа и выше по склону от меня. Конечно же, ему, как самому толстому во всём взводе, дали огнемёт. Везде пользовались одной и той логикой. Были ли вы самым большим из-за жира или из-за мускулов, вы всё равно получали самое тяжелое и сложное оружие из всего, что приходилось носить с собой. Наверное потому, что окружающим не так мучительно видеть какого-нибудь задохлика или середнячка, таскающего семидесятифунтовый[157] комплект огнемётного снаряжения.

Минуты шли, гравитация постепенно стягивала Чикарелли по склону по несколько дюймов[158] за раз, пока он не очутился рядом со мной. Угостив меня сигаретой, он разразился длинным и комичным горестным монологом о том, как он попал во Вьетнам. Всё это была сплошная ошибка. Он вступил в армию, чтобы играть на валторне, чем он зарабатывал в гражданской жизни. Он думал, что раз он играет в оркестре, то не попадёт на войну. Он всё разузнал заранее. Затем, как только он расписался над пунктирной линией, у него отобрали валторну, запихнули его в пехоту, отправили во Вьетнам и вручили ему огнемёт. В каждом предложении слово «ёбаный» встречалось примерно в трёх местах. Вся речь была хорошо отточеной и очень смешной. Можно было подумать, что он уже произносил её раньше. Я смеялся до слёз, что выглядело не очень уместно с учётом того, что чуть выше все стреляли, пытаясь убить друг друга. Тем не менее, было очень весело.