Юрий Герт - Эллины и иудеи
— А вы — не думаете?.. Тоже?..
И — корежит, передергивает от этого вопроса. Бежать, спасаться — от кого? От себя?.. Ни-ког-да!..
Но вот какая штука: гордые, полные пафоса и негодования слова отчего-то застревают в горле. "Это моя земля!.." — хочется мне сказать, а вспоминается: Альберт Александрович Устинов. А вспоминается: секретариат. А вспоминается: "Вдыхая целительный воздух" — статья, полная зловонного дыхания вечно живого прошлого. "Здесь моя работа!.." — А вспоминается журнал, в котором я больше не мог работать. "Здесь мои друзья!.." — А вспоминается Валерий Антонов.
Слова, готовые сорваться с языка, застревают у меня в горле. Как тонкие рыбьи косточки, впиваются они в нежную кожу гортани. Жар стыда охватывает меня. Того самого, который когда-то втолкнул меня в кабинет Моргуна... Сам я не бегу, но почему должны бежать мои дети, мой внук? Почему там, в Америке, которая ничего не должна ни моим детям, ни мне, должны спасти жизнь моему внуку, там, а не здесь? А малышам с такой же тетрадой Фалло, которые никуда не уедут отсюда, — им как?.. Если здесь многих волнует не их судьба, а обличение жидо-масонов и спасение чистоты крови от инородческих примесей?..
Неужели можно еще на что-то надеяться?.. Верить?.. Они не хотят жить верой, жить надеждой, как жили все мы. Не хотят за обещание рая земного расплачиваться бесконечными жертвами, унижением, смирением... Мы расплачивались — они не хотят. Не хотят приспосабливаться к условиям игры, в которой для них заранее уготован проигрыш. Мы проигрывали, но мы боролись. Боролись, потому что любили землю, на которой родились и вместе с которой прожили жизнь... Мы боролись, но они не хотят борьбы. Они хотят того, чего мы дать им не в силах, о чем сами мечтали всю жизнь... Они хотят свободы...
О, Вольность, Вольность, дар бесценный!
Позволь, чтоб раб тебя воспел!.. — не мы ли сами учили их Радищеву?
А может быть... Может быть... Может быть... В сердце моем еще трепыхалась надежда, что химеры, вынырнув снова из мрака, в нем же и скроются, ослепленные новым светом, пролившимся над новой землей... Нужно только не уступать им ни пяди этой земли... Единый гигантский узел связал — судьбу страны, судьбу перестройки, Сашкину судьбу, судьбу ребят, судьбу Горбачева и Ельцина, Сумгаита и формирующейся в Москве "черной сотни"...
Мы с женой не оценили всей серьезности услышанных нами в тот день слов. Мы еще на что-то надеялись, хотя трудно было бы уяснить — на что...
Спустя полгода после того, как наши ребята уехали, в печати появилась следующая таблица, в которой по регионам распределены ответы делегатов и гостей первого съезда еврейских общин (декабрь 1989 г.), которым предложено было ответить на вопрос: "Как вы считаете, возможна ли в вашем населенном пункте в ближайшее время вспышка антисемитизма, сопровождаемая актами вандализма, жестокости, насилия?" (Ответы даны в % от числа опрошенных в каждом регионе).
Мы проштудировали эту таблицу. Мы порадовались единственному — тому, что штудируем ее уже в отсутствие ребят...
78Была ли она для нас неожиданностью?.. И да, и нет. Да — поскольку любое обобщение, да еще и статистическое, а в данном случае вдобавок подкрепленное авторитетом академика Татьяны Заславской1, придало нашим частным наблюдениям неутешительную степень достоверности... Нет — поскольку кое-какие наблюдения, хотя и частные, у нас уже имелись... Таблица не давала ответов — она ставила новые вопросы, отвечать на которые предстояло самим.
1 Еврейский научный центр, проводивший опрос, на основе которого составлена таблица, создан при Советской социологической ассоциации АН СССР, руководимой академиком Т. Заславской.
Пока мы с женой вчитывались в приведенные таблицей цифры, в голове у меня роились факты, имена, исторические, всем известные аналогии, и о чем бы я ни думал, одна строчка, один афоризм, приписываемый Юлиану Тувиму, не покидал меня... Афоризм из четырех слов: "Антисемитизм — международный язык фашизма".
КРОНА И КОРНИ
Наисильнейшую противоположность арийцу представляет собой еврей. В то время как этот народец кричит о "свободе", ״просвещении", “прогрессе", "правах человека" и проч., он на самом деле защищает и сохраняет свою расу... Именно наше движение стоит перед огромнейшей задачей: оно должно открыть народу глаза на истинного врага сегодняшнего мира.
Адольф ГитлерВ мире всегда были и есть две расы, и это деление рас важнее остальных делений. Есть распинающие и распинаемые, угнетающие и угнетенные, ненавидящие и ненавидимые, причиняющие страдание и страдающие, гонители и гонимые.
Николай Бердяев1"Весной 1988 года меня пригласили в одну из алма-атинских школ — встретиться со старшеклассниками.
Поначалу все шло привычным чередом: вопросы, ответы, записки, реплики... Но чьи-то слова меня удивили. Я не поверил, решил, что ослышался. Переспросил. Потом, поняв, что — нет, не ослышался, переспросил снова, уже обращаясь ко всему залу... И в ответ — рванулось, зашумело, перенеслось по рядам:
— Мы за Сталина!..
И это был не один голос, не два, не три... Не знаю, большая или меньшая часть зала, во всяком случае — их было много, этих голосов.
— Почему же — за? — спросил я. Встала девушка, голос ее звучал мягко, застенчиво:
— Моя мама жила в то время, она говорит — все было дешево, и цены каждый год снижались.
Поднялся юноша, он сказал — напористо, с вызовом: — Фронтовики говорят, мы без него войну бы не выиграли..."
Так начиналась моя статья, опубликованная в молодежной газете вскоре после той встречи. Меня ошеломило, что я увидел на ней не чудом уцелевших монстров прошлых времен, не поседелых энкаведешников-кагебешников, не вальяжных партократов, а полных жизни, румянощеких юношей и девушек, облаченных в джинсовку и варенку, в яркие, модно-импортные курточки, увидел старательно начерченные реснички, перламутровые губки... Но — "Мы за Сталина!.." Вот так фокус!
Предположим, школа захудалая, — думал я по дороге домой, хотя школа, откуда я шел, была как школа, даром что не в центре города. — Ну, положим, родители — озлобленные, негодующие на завязнувшую на месте перестройку: от недовольства настоящим только шаг до идеализации прошлого... Все так. Да ведь какую газету, какой журнал ни возьми — столько всюду об этом прошлом?.. Или ученики ничего не читают помимо программы?.. Быть не может. Но почему тогда они так жадно, глазом не моргнув, слушали, когда я рассказывал — о себе, о своей семье, о КарЛАГе, о тех, кого знал, видел — о Чижевском, Домбровском, Шухове, Худенко?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});