Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

«Утром получил телеграмму от Л., который надоумил меня, что следует послать телеграмму с основными сведениями в лондонскую "Дейли кроникл". Что я сразу и сделал». Незадолго перед тем Леону удалось от лица брата подписать пятистраничный договор с английской газетой «Дейли кроникл», продав ей права на публикацию рассказа о покорении Южного полюса за пределами Скандинавии. Контракт предусматривал несколько гипотетических сумм в зависимости от исхода борьбы за полюс. В результате Амундсен получил наивысший гонорар: две тысячи фунтов стерлингов. Фактически договорился о контракте заядлый враг Скотта — сэр Эрнест Шеклтон, который ни минуты не сомневался, что победа достанется норвежцу. Со времени посещения Леоном британской столицы Шеклтон прощупывал почву среди знакомых издателей, ища, кто из них заплатит больше. Опираясь на собственный опыт, он также составил план, как будет лучше преподнести новости. В окончательном варианте договора между Амундсеном и «Дейли кроникл» сэр Эрнест Шеклтон назван третейским судьей, к которому следует обращаться при возникновении споров.

7 марта Леона Амундсена встретили на Восточном вокзале представители многих газет. С предыдущей осени Леон и его семья жили в доме на берегу Бунне-фьорда. Каждое утро он предпринимал поездку в Христианию — не ближний путь. Из сообщения агентства «Рейтер» уже было известно, что утром «Фрам» прибыл на Тасманию. В течение нескольких часов следовало ожидать вестей от Руала Амундсена. Первую телеграмму он должен был направить королю — для немедленной пересылки Леону. Все телеграммы отсылались в зашифрованном виде. Леон Амундсен был единственным человеком на свете, который мог прочесть известие о Южном полюсе.

В 11 часов Леону сообщают по телефону, что у инспектора телеграфной станции для него лежит депеша. Он садится там же расшифровывать ее. «Сам понимаешь, это была безумно интересная работа, — напишет он впоследствии брату, — на которую не у всякого хватило бы пороху».

Резонно предположить, что, разобрав ключевые слова — «полюс достигнут», — даже такой хладнокровный человек, как Леон Амундсен, вздохнул с облегчением и, сунув бумагу в карман, покинул телеграфную станцию. Перед уходом он послал ответную телеграмму в Хобарт, а также получил телеграмму за подписью «зхмб» («Руал»), адресованную уже лично ему. Теперь надо было предотвратить утечку информации до тех пор, пока в «Дейли кроникл» не придет отдельная драгоценная телеграмма из Хобарта.

«Целый день я держал известие при себе, боясь поделиться им с репортерами и даже с королем, который, по счастью, был не во дворце, а на манёврах в Саннвике». Леон тихо сидит в крохотном кабинете, который оборудовал в Христиании у одного родственника. К вечеру звонит Старик (таким прозвищем братья Амундсен наградили Фритьофа Нансена). Ему пришла непонятная телеграмма. Они с Леоном договариваются встретиться перед Национальным театром, «где я в 10 ч. вечера и преподнес ему новость». Телеграмма, адресованная Нансену, была лаконична: «Спасибо за все. Задача выполнена. Всё в порядке».

Вместе они идут на Акерсгатан, чтобы известить редакции газет «Тиденс тейн» и «Афтенпостен», заключивших с Леоном контракт в четыре тысячи крон на распространение истории в Скандинавии. «Все были вне себя от радости».

Около полуночи Леон Амундсен прибывает на автомобиле в Саннвику, к западу от Христиании. В штабе учений он просит встречи с Его величеством королем Хоконом. «Король же разумно дал распоряжение адъютанту не впускать меня, поскольку это привлекло бы всеобщее внимание, а сказать, чтобы я передал содержание телеграммы через адъютанта. Я, в свою очередь, отказался сделать это; тогда мне одолжили конверт, в который я запечатал свое сообщение — и ретировался».

На обратном пути в Христианию Леон решает той же ночью, прежде чем сообщение о покорении земного шара от полюса до полюса вырвется на страницы газет, известить еще одного человека. Он останавливается перед ложей вольных каменщиков. Высокие окна ложи еще светятся; когда дверь открывают, на Леона обрушивается поток музыки. У масонов бал. Если с профессором Нансеном Леон встречался в полумраке возле Национального театра, а с королевским адъютантом — в передней временного штаба, то теперь он наконец попадает в праздничную обстановку. Кругом сверкающие туалеты дам и блестящие ордена кавалеров. Леон окидывает взглядом собственное будничное платье. Не проходя дальше в зал, он вызывает к себе главного распорядителя торжества — г-на адвоката Верховного суда Александра Нансена.

Через минуту они стоят лицом к лицу: тихий, не оправившийся от дневных встрясок Амундсен и шумный, разгоряченный, подвыпивший Нансен в парадном костюме. Сугубо официально, но с плохо скрываемым облегчением и радостью Леон сообщает: полюс достигнут между 14 и 18 декабря прошлого года, всё в порядке… «Он едва не обезумел, услышав эти слова; протянул руки, схватил меня за плечи и заглянул в глаза». Так они и стояли некоторое время — Леон Амундсен и Алекс Нансен, братья своих братьев… Дошли… наконец-то норвежцы на полюсе!

Сзади танцевали фрачные пингвины.

Глава 17

СЛОВО БЕРЕТ ФРИТЬОФ НАНСЕН

Новость ушла в мир. Вечером 11 марта экипажу «Фрама» разрешили сойти на берег в полном соблазнов городе Хобарте. Каждому из его членов выдали по полфунта на карманные расходы.

Сверре Хасселю торопиться некуда, и он откладывает посещение города на завтра. На берегу ему попадается один из товарищей не в самом презентабельном виде. «Юхансен пустился в запой», — отмечает Хассель в дневнике. Ялмар Юхансен вроде бы проглотил обиду и добыл в экспедиции до конца. Домой он писал, что «никогда еще не чувствовал себя таким здоровым и бодрым, как теперь». Однако при первом же столкновении с цивилизацией сила побуждения не срабатывает. Юхансен — единственный из всего экипажа — чувствует свое поражение. Он, которому светило быть на полюсе в качестве ближайшего сподвижника сначала Нансена, затем Амундсена, возвращается рядовым участником похода, предпринятого под началом лейтенанта Преструда в давно открытую Землю Эдуарда VII. Как хорошо, что можно сбежать с «Фрама»; как хорошо, что можно залить мысли вином… «Он хочет уехать домой прямо отсюда, — пишет Хассель. — Утром он говорил об этом с А. Похоже, тот обещал отпустить его».

Живущая в Шиене семья Юхансена внезапно обнаруживает, что пересылка его жалованья без каких-либо объяснений прекратилась. Брату Руал Амундсен сообщает коротко и жестко: «Юхансену указано на дверь. Он неисправим». Дневниковая запись от 15 марта гласит: «Сегодня списал на берег Я. Юхансена, с которым стало невозможно иметь дело». По ней можно подумать, будто инициатива увольнения Юхансена принадлежала Амундсену, однако дневник Хасселя указывает на другое — уволиться захотел сам Юхансен.