Жаклин Паскарль - Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей

– Bonjour, Jacqueline, – прозвучало жизнерадостное приветствие, когда я вытащила мокрую голову из ведра с водой. Это была часть моих утренних омовений, которые я производила за грузовым контейнером. – Ты должна зайти в госпиталь, – сказал Жан-Поль, только что появившийся с территории соседнего лагеря, принадлежавшей французам. – Новоиспеченная мать желает, чтобы ты дала имя ее ребенку. Такова албанская традиция. – И с этими словами, широко улыбнувшись, он удалился.

Вот как случилось, что маленького мальчика из Косово назвали Бахаруддином, в честь моего возлюбленного сына Аддина, которого мне так не хватало. К счастью, семья, в которой родился мальчик, была мусульманской, и это имя было приемлемо для их традиций и не слишком необычно для их культуры.

Держа на руках драгоценное крошечное существо, я прошептала ему на ухо его имя и благословила всей любовью, на которую была тогда способна. Его мать лежала рядом на походной кровати и светилась от счастья, а у меня перед глазами всплывал образ моего новорожденного сына.

– Оставайся целым и невредимым, малыш, и расти сильным, на радость маме. Будь хорошим и добрым мужчиной, – ворковала я над Бахаруддином-младшим. Его открывшиеся всего несколько часов назад глаза уже смотрели на меня с мудростью и сосредоточенностью.

Я попрощалась с молодой матерью, обменявшись с ней объятиями и поцелуями, и поторопилась уйти, чтобы мои слезы радости не успели превратиться в слезы горя.

Глава 20

Вся правда о сексе в экстремальных ситуациях

Работники команды по оказанию помощи в экстренных ситуациях – забавные ребята. У большинства из нас на душе глубокие шрамы или пороки, заставляющие нас стремиться сделать мир лучше. Нас тянет приложить руки там, где властвуют смерть, болезнь и страдания.

Да, конечно, сотрудники благотворительных организаций – убежденные сторонники улучшения мира и избавления человечества от страданий, но делает ли это их чище и благороднее других людей? Разумеется, нет.

Работа по оказанию помощи другим людям лишает человека всех защитных механизмов его характера и делает его «голым» и уязвимым. Человеческие слабости выходят на поверхность, но, что гораздо более важно, становятся заметны и сильные стороны, и глубина характера. За семьдесят два часа вы сможете с невероятной точностью определить, как у вас сложатся отношения с другим членом команды. Этого времени вполне достаточно для проявления настоящей личности. Я убеждена, что несколько очень близких мне людей, с которыми я подружилась именно там, – самые надежные и верные друзья в моей жизни. Они могут рассмотреть проблему и тут же найти оптимальный способ ее решения. Они не колеблются, но всегда осторожны. В лучших из них интеллект сочетается с удивительной настойчивостью. Я без сомнений доверю им свою жизнь, что несколько раз уже случалось.

Большинству из членов команды сложно вернуться к нормальной жизни после окончания работы в горячих точках. В течение нескольких недель, попав домой после Косово, я испытывала настоящее недомогание, глядя на полные прилавки продуктовых магазинов, глупое лихачество на дорогах или на проявления человеческой жадности. После возвращения я остро чувствовала свою чуждость этой жизни, и эта отстраненность усиливалась по-прежнему не восполненной тоской по Аддину и Шахире.

Сравнивая свои записи с воспоминаниями других своих коллег по Косово, о том, что они чувствовали, оказавшись на званых обедах и ужинах, я поняла, что мы очень похожи. Требование рассказать «ну как там было на самом деле» вводило нас в ступор. В ответ на просьбу друзей за обеденным столом поведать о Судане, Боснии, Восточном Тиморе, Ираке, Афганистане или Новом Орлеане только что вернувшийся член команды по оказанию помощи в экстренных ситуациях может пойти по одному из трех путей.

Первый чаще всего выбирают опытные ветераны своего дела, излагая тщательно выверенный рассказ с хорошим концом, в котором речь идет о матери, ребенке и чистой воде или лекарстве. В ответ на слова: «Какой ты молодец, что делаешь такое благое дело. Я бы так, наверное, не смог» – этот человек лишь кивнет с мудрым видом либо просто пожмет плечами, чтобы потом быстро сменить тему.

Второй путь – рассказать правду без всяких купюр, с описанием пыток и изнасилований, гниющих ран и мук голода. А потом можно в подробностях описать свои ощущения от того, как у тебя на руках от кори умирает ребенок или как у другого малыша закатываются глаза, когда он падает в голодный обморок. Можно рассказать, как не находишь слов, чтобы утешить женщину, потерявшую в своей жизни все, и тогда гости за обеденным столом начнут ерзать на своих стульях. На лицах застынут растерянные выражения, и над столом повиснет молчание. Затем кто-нибудь предпримет беспечную попытку вас похвалить и предложит открыть новую бутылку вина, чтобы нарушить неловкое молчание. И все это время вы будете сидеть с напряженной улыбкой, сдерживая норовящее выплеснуться наружу негодование оттого, что в действительности никто не хочет знать, как там было на самом деле.

Одна из медсестер Красного Креста подала мне пример последнего, третьего пути. Общаясь с малознакомыми людьми, она постоянно лжет о своей работе. Она слишком остро реагирует на легкомысленные ремарки и неизбежные остекленевшие взгляды людей, которые узнают, чем она на самом деле занимается.

Я понимаю, что высказываю сейчас весьма спорные обобщения, но мне кажется, что честность никоим образом не может очернить искренности и решимости тех, кто помогает другим в тяжелой ситуации.

У души и разума есть пределы, и иногда необходимо давать им передышку, чтобы не сорваться. Тяжело постоянно быть свидетелем немыслимых страданий, бесчеловечности одного человека по отношению к другому и неописуемой жестокости Матери-природы к своим детям.

В горячих точках иногда происходит тихое и ничем не примечательное образование пар. Каждую неделю работники различных гуманитарных организаций могут встретиться, чтобы «стравить пар». Никаких нарядов и дискотек. Выпить из жестяных стаканчиков бутылку драгоценного «Бейлиса» возле палатки, или собраться компанией в десять – пятнадцать человек в местном кафе, или устроить тихую вечеринку, на которой приглашенные военные берут на себя львиную долю материально-технического обеспечения. Эти встречи не становятся прелюдией к какой-нибудь оргии или чего-нибудь подобного. Если и образовываются пары, то это не те пьяные совокупления в углу, которые можно часто наблюдать на разнузданных вечеринках по всему миру. То, чему я иногда становилась свидетелем, начиналось с тихих, но напряженных дискуссий в стороне от основной группы, чаще всего по поводу работы, или с выражения негодования по поводу поведения начальников и собственной усталости.