Рудольф Баландин - Вернадский

В конце года Академия наук получила письмо из Франции от ректора Сорбонны с извещением, что академик В. И. Вернадский избран профессором Парижского университета и приглашается в Париж для чтения курса лекций.

(Это было не только актом признания его научных достижений, но и результатом хлопот некоторых его парижских друзей и знакомых, которые надеялись таким путём «вызволить» его из Советской России.)

Решение было принято не сразу. Владимир Иванович убеждал, что он сможет одновременно «в качестве директора» наладить связи с чехословацким радиевым заводом. Он дал честное слово, что вернётся. Ему выписали заграничную командировку. Вместе с женой и дочерью он выехал во Францию летом 1922 года.

По пути сделали остановку в Чехословакии. В пражском Карловом университете Вернадский сделал доклад «Химический состав живого вещества», предпослав ему небольшое вступление, не относящееся к теме. Он говорил: славянские народы переживают расцвет. И продолжал:

«В тесном единении всех славянских ученых — в их более влиятельном положении в жизни — лежит будущее всех славянских народов, ибо реальная сила человечества — есть научное творчество. Оно в основе всего, перерабатывает всю жизнь человечества, вводит его в новое будущее. Оно — единственная защита от упадка и вырождения.

И оно исключительно ценно в наш век, ибо неизбежно ведет к единению человечества, так как только в науке мы имеем такое проявление человеческого духа, которое обязательно и непреложно в единой форме своего проявления для всякого человека, тогда как другие духовные создания человеческого гения — религия, искусство или философия — неизбежно многоразличны, как многоразличны проявления человеческих или народных индивидуальностей. И в то же время эта единая научная творческая работа человечества, выливающаяся в единой форме, глубочайшим образом связана с тайниками национальной народной жизни его народов…

Эта единая научная творческая работа человечества, выливающаяся в единой форме, глубочайшим образом связана с тайниками национальной народной жизни его народов. Поэтому я так высоко ценю духовное научное общение славянских ученых. Мы все должны чувствовать всю славянскую научную творческую работу как единую, как свою родную, какой бы из отраслей нашего великого племени она ни создавалась».

В Праге осталась дочь Нина, поступив на медицинский факультет (она его окончила, став психиатром, и вышла замуж за археолога Н. П. Толля).

…В декабре 1922 года в Париже появились афиши, сообщавшие о предстоящих лекциях по геохимии профессора В. Вернадского.

Немногие из парижан заинтересовались какой-то новой и, по-видимому, скучной наукой. Чрезвычайно модной была другая тема: теория относительности ставшего необычайно знаменитым Альберта Эйнштейна. О ней рассуждали, спорили, беседовали все подряд, даже те, которым простейшие разделы физики представлялись сущей абракадаброй.

Лекции Вернадского в Сорбонне посещали преимущественно специалисты-естественники и студенты. А вот на доклады, посвященные теории относительности, приходили самые разнообразные слушатели. Явление небывалое: физическая теория, выведенная с помощью аппарата высшей математики, обрела широчайшую популярность. Факт знаменательный. Авторитет науки достиг исключительной высоты.

Но ведь научных открытий много, да и сам Эйнштейн открыл фотоны, мельчайшие порции световой энергии (именно за открытие фотоэффекта он получил Нобелевскую премию). А наиболее знаменита теория относительности. Почему?

Пожалуй, сказывается жажда сенсаций, чего-то загадочного и ошеломляющего, переворачивающего привычные представления. Славу обретают научные теории, перестраивающие мировоззрение людей. Даже не обязательно, чтобы теория была понятной. Напротив, непонятица внушает ещё большее почтение!

В этом отношении геохимия традиционна. Это наука описательная, оперирующая тысячами сведений. Ее обобщения — результат обработки и классификации фактов. Неожиданность и глубину геохимической идеи может осознать лишь специалист, хорошо знающий предмет.

Лекции Вернадского прошли в Сорбонне без особых сенсаций. Его манера изложения была простой и деловой. Немногие в то время могли оценить по достоинству плодотворность его идей. Они до сих пор слабо освоены новыми поколениями, хотя каждому необходимо осмыслить свое положение в Мире и биосфере, свое отношение к природе Земли, от которой зависит судьба человечества.

Приступая к парижским лекциям по геохимии, Вернадский заново продумал и привел в порядок огромный фактический материал. Он излагал основы цельного и оригинального мировоззрения, значительно более глубокого и важного для людей, чем мировоззрение, основанное на ошеломляющих достижениях физики.

Вернадский открывал слушателям мир изменчивой, бесконечно сложной природы. Не отдельных ее частей, не полуабстрактных тел физики, идеальных фигур математики, а живой природы в её земных проявлениях.

Он говорил о химическом строении Земли, о круговоротах химических элементов — атомных вихрях геосфер, о геологической истории отдельных веществ, о значении воды, коллоидных частиц, живого вещества и человечества — великих планетных сил, приводящих в движение огромные массы материи с помощью солнечной лучистой энергии.

В первом издании этих лекций на русском языке («Очерки геохимии», 1927 год; французское издание вышло тремя годами раньше) Вернадский особо отметил значение геохимии: «Знание ее достижений необходимо для химика, минералога, биолога, геолога, географа. Её искания сталкиваются с областью, охваченной физикой, и подходят к самым общим проблемам естествознания. С ними неизбежно должна считаться философская мысль. Её положения играют все большую и большую роль и начинают входить в область земледелия и лечения».

Он уже в общих чертах создал учение о живом веществе и биосфере. (Дневниковая запись 1925 года: «Я думаю, что это одно из завершений моей жизненной работы — не знаю, будет ли оно понято современниками».)

Но это было только началом новых творческих поисков и открытий.

Для него каждое достижение — словно сделанный альпинистом шаг вверх к вершине. Даже небольшой подъём открывает порой новые обширные горизонты. Альпинисту, идущему на штурм, недосуг разглядывать горизонты, наслаждаться открывающимися картинами и постигать их суть. Вернадский для того и стремил свою мысль к новым высотам, чтобы больше видеть, понимать.

Неожиданны его — геохимика — переходы от вычисленных показателей скорости размножения различных видов к вопросам социологии и теории эволюции. Он пишет, что мальтузианцы, предрекающие массовую гибель людей в результате перенаселения, не учитывают ускоренного развития техники, промышленности, производства материальных благ. По поводу борьбы за существование: она вряд ли имеет значение как фактор эволюции (в начале века П. А. Кропоткин счел основным фактором эволюции взаимопомощь).