Жорес Трофимов - Илья Николаевич Ульянов

Борьба за семинарию

Губернское начальство старалось указать Ульянову на малейшее упущение в работе — в том числе и мнимое. Объектом неприязни становилась Порецкая семинария.

Началось с того, что некоторых ее воспитанников и преподавателей уличили в атеизме, политической неблагонадежности и попытках вести революционную пропаганду среди крестьян. Обвинения были серьезными. Начальник симбирского жандармского управления генерал фон Брадке доносил: «Преподаватель Порецкой семинарии В. Муратов вселял воспитанникам вредные идеи…» В богохульстве и вольнодумстве обвинялись также другие педагоги и воспитанники.

Невзлюбил семинарию протоиерей Баратынский. В статье, опубликованной в «Симбирской земской газете» еще в августе 1879 года, он сетовал, что несколько лет назад привлекались «к учительству» студенты духовной семинарии, и это было хорошо, а ныне предпочтение отдается выпускникам Порецкой семинарии, и это плохо. Священник писал, что поэтому и религиозности в начальных училищах становится меньше и меньше.

Учителя-ульяновцы в обиду себя не дали. В той же газете преподаватель А. И. Анастасиев убедительно доказывал: Баратынский отстаивает лишь свои сословные интересы. Анастасиев критиковал выпускников духовных семинарий за то, что они смотрят на службу в сельских школах как на занятие временное, «часто пользуются учебным временем для посторонних делу личных целей, например, на разъезды по окрестным местам, смотренье невест и обычные при этом попойки». Он заявил, что выпад протоиерея против учителей при «нынешнем возбужденном умонастроении» имеет «в общественном мнении значение доноса».

Баратынский был неодинок. В декабре 1879 года земская газета опубликовала анонимную статью, автор которой упрекал народные школы губернии в том, что там совсем мало говорится о «великих реформах Александра II». Другой аноним писал, что до недавнего времени обучение в школах «шло рука об руку с религией», а теперь «благодаря людям, посвятившим себя народному образованию», союз этот ослаб. Он призвал принять меры, чтобы сельская школа «не отвлекала воспитывающееся поколение от отцовских и дедовских занятий». «Из Порецкой семинарии, — доносил попечителю Казанского учебного округа алатырский предводитель дворянства, — выходят нигилисты, атеисты и вообще неблагонадежные в политическом отношении». И заявлял, что он как председатель уездного училищного совета и на порог школы не допустит таких учителей.

Порецкая семинария в числе других была официально проверена Казанским учебным округом. Проводил проверку тот самый А. В. Тимофеев — учитель Ульянова в Астраханской гимназии, затем его начальник по службе в Пензе и Нижнем Новгороде. Он пришел к выводу, что учебно-воспитательный процесс в семинарии не лишен недостатков.

Некоторые гласные губернского земского собрания заявили, будто бы затраты на содержание учительской семинарии чрезмерно велики, а отдача, напротив, мала, а посему, мол, нужно ликвидировать стипендии в ней.

Таким образом, на семинарию нападали сразу с трех сторон. Духовенство обвиняло ее выпускников в безбожии, губернская администрация видела в ней рассадник «возмутительства», а земская управа считала, что много тратит денег на семинаристов.

Было над чем призадуматься.

Илью Николаевича больше всего тревожила позиция земства. Оно субсидирует семинарию; если гласные сочтут, что этого делать не следует, то учебное заведение окажется под угрозой закрытия. Тем более кое-кто из гласных пытался доказать, что учителя из Порецкого и по уровню профессиональной подготовки слабы.

Илья Николаевич знал, в чей огород летят эти камешки. Он все время добивался, чтобы народные учителя преподавали по усовершенствованным руководствам Ушинского, Корфа, Водовозова, всемерно расширяли кругозор детей. Нетрудно было понять, что недовольство семинаристами было в то же время и осуждением взглядов директора народных училищ на методы обучения и воспитания.

К счастью, в губернии имелись сторонники и защитники новой земской школы. Гласный от крестьян Сборщиков, выступая на сессии губернского земского собрания 1882 года, заявил, что крестьяне хотят, чтобы их дети получили в школе разнообразные знания и смогли продолжать образование в средних и высших учебных заведениях.

В поддержку Порецкой учительской семинарии выступали земские деятели — Белокрысенко, Анненков, Знаменский и другие сторонники Ульянова. Так, гласный Федоров решительно возразил против предложения о прекращении субсидий Порецкой семинарии, заявив, что ее выпускники «более приготовлены к учительской деятельности, чем остальные учителя».

Ликвидировать земские стипендии будущим учителям или сохранить? Этот вопрос обсуждался во всех восьми уездных училищных советах. Мнения разделились поровну. Дело кончилось тем, что стипендии временно оставили.

Доказывая, агитируя, убеждая, Илья Николаевич всеми силами отстаивал семинарию. И наконец решил изложить свои взгляды в специальной «Записке об учительских семинариях и училищных советах», которую отправил в министерство народного просвещения в октябре 1883 года.

«Существование учительских семинарий, по моему мнению, неразрывно связано с существованием начальных училищ, если только последним предполагается дать прочную и плодотворную организацию, — писал он. — В самом деле, можно ли утверждать, что начальное обучение, понимаемое даже в скромных размерах сознательной грамотности, не нуждается в преподавателях, специально подготовленных к своему делу? Полагаем, нельзя, и даже самый вопрос пора считать общим местом, оспаривать которое значит утверждать, что будущему врачу нет нужды изучать медицину, садовнику — садоводство и т. п.».

Заявив, что считает вопрос о существовании учительских семинарий бесспорным, Илья Николаевич заметил, что выпускники Порецкой семинарии по уровню своей подготовки и результатам практической работы стоят выше прочих учителей. «Дорого также и то, — говорилось далее в „Записке“, — что подготовленные учителя настроены на более или менее возвышенный тон в своих отношениях к школе, и, очевидно, благодаря преимущественно этому настроению, вложенному в них педагогическим учебным заведением, их воспитавшим, они строго относятся к обязанностям и ведут себя прилично званию».

В заключение он обращал внимание на еще одну важную черту своих воспитанников: они считают педагогическую работу главным занятием в жизни, тогда как учителя, не получившие специальной подготовки, часто переходят «на должности, ничего общего с учительством не имеющие, как то: в волостные и удельные писаря, в акциозные надсмотрщики, приказчики, дьячки… Факт этот ясно определяет стремления тех и других, а равно их взгляд на учительское звание и отношение к последнему».