Иван Вишняков - На крутых виражах

- Молодцы, Чечулин и Ткачев, метко стреляете!

Что ж, поработали неплохо, пора возвращаться домой.

На аэродроме инженер эскадрильи Дымченко осмотрел все самолеты и доложил, что машина Бесчастного повреждена осколками зенитного снаряда и будет введена в строй лишь к концу дня. А у Ткачева полностью израсходован боекомплект: перестарался. Пришлось разобрать этот случай, чтобы другие летчики не допускали такой оплошности.

Меня вызвал начальник штаба полка Жаворонков и предупредил, чтобы эскадрилья была в полной боевой готовности.

- В районе Лудзы враг усилил сопротивление, - сказал он. - Продвижение наших войск приостановилось. По имеющимся разведданным, во второй половине дня здесь ожидается контрудар противника, в котором, несомненно, примет участие его авиация.

В том же составе (я с Демидовым, Чечулин с Ткачевым, Нестеренко с Ивановым и Григорьев с Бесчастным) мы с напряжением стали ожидать сигнала на вылет. Ужо в который раз я напомнил летчикам, что противник скорее всего появится со стороны солнца, поэтому в воздухе надо быть максимально осмотрительным и бдительным. В 16 часов мы взлетели и, набрав высоту, взяли курс в район Лудзы. Радиостанция наведения сообщила, чтобы мы находились над озером, на высоте 2500 метров.

Набрали указанную высоту - сплошная облачная пелена. Я передал на радиостанцию, что буду находиться на высоте 2000 метров, где горизонтальная видимость гораздо лучше.

Сделали в этом районе несколько кругов. Слышу по радио позывной радиостанции:

- Я "Медуза"! С северо-запада на высоте тысяча пятьсот - две тысячи метров в ваш район подходит большая группа самолетов противника. Вам курс триста градусов.

Развернулись и прошли заданным курсом четыре минуты. Противник не появлялся. "Неужели мы не видим его?" - подумал я и тут же услышал голос командира дивизии Литвинова:

- Цель справа, впереди, в восьми километрах. Не опоздайте с разворотом для атаки.

- Две группы по шесть "фокке-вульфов" впереди ниже нас, - доложил Демидов.

Ну и Володя! Он всегда первым отыскивая воздушную цель. Не зря ребята прозвали его "радиолокатором".

- Благодарю за бдительность, - передаю Демидову и приказываю: - Атакую своим звеном первую шестерку противника, звено Нестеренко - вторую. В атаку, за мной!

Видимо, фашисты нас не заметили и шли, словно на параде, готовясь беспрепятственно сбросить бомбовый груз на наши войска. Но это им не удалось. Мы одновременно атаковали обе группы. Как бильярдные шары, рассыпались в разные стороны "фокке-вульфы". Куда девалась самоуверенность фашистских летчиков! Поспешно освобождаясь от бомб над своей обороной, они трусливо поворачивали назад. Вряд ли всем удалось бы уйти, если бы Литвинов не приказал прекратить преследование и немедленно возвратиться в район прикрытия своих войск.

- Вас понял, - ответил я, а сам с досадой подумал: "Что за причина? Почему надо прекратить преследование противника?" Но уточнять не решился, так как командир, находившийся возле радиолокатора, вероятно, лучше знал воздушную обстановку. Так оно и вышло.

Едва мы снова появились над озером, как в наушниках послышался голос комдива:

- Я "Медуза", большая группа самолетов противника следует в ваш район с юго-запада. Высота две тысячи пятьсот - три тысячи метров. Вам курс двести десять градусов с набором высоты до четырех тысяч метров.

Заданным курсом на максимальных оборотах моторов мы быстро вышли на указанную высоту. Горизонтальная видимость здесь была отличной, но плохо, что солнце било в глаза.

Пролетели три минуты курсом 210 градусов и снова услышали голос Литвинова:

- Я "Медуза". Вам курс двести двадцать градусов, противник впереди, справа, в десяти - пятнадцати километрах.

Вражеские самолеты опять первым заметил Демидов, вторым Нестеренко. Теперь уже отчетливо видел их и я. Они шли тремя группами в плотном строю, с интервалом 600-800 метров, без эшелонирования боевого порядка по высоте. "Фокке-Вульфы-190" с подвешенными под плоскостями бомбовыми кассетами выглядели неуклюже, напоминали скорее чудовищных каракатиц, чем быстроходных истребителей. Но эти "каракатицы" в любую минуту могли сбросить на наши войска смертоносный груз, поэтому действовать надо было немедленно.

- Атакую первую шестерку, звено Нестеренко - вторую, а затем третью группу, - приказываю я. "Главное, - думалось мне, - разогнать эту армаду, заставить ее сбросить бомбы на свои войска".

Развернувшись на восемьдесят градусов, мы с тысячеметровым преимуществом в высоте понеслись на врага. Такой внезапной атаки, да еще со стороны солнца, противник не ожидал. Но тут кто-то из моего звена чуть было не испортил все дело: открыл огонь трассирующими снарядами со слишком большой дистанции и тем самым демаскировал нас. Противник, почувствовав опасность, попытался разомкнуть свой боевой порядок, но было поздно. На расстоянии сто пятьдесят - сто метров я нажал гашетку. Огонь пушек был настолько сильным, что ведущий истребитель фашистской шестерки взорвался вместе с бомбами. На землю, занятую врагом, посыпались обломки самолета...

Точно так же расправился с другим "фокке-вульфом" и Василий Григорьев. Остальные хищники, получив, видимо, повреждения, побросали бомбы куда попало и понеслись обратно. Мы бросились было за ними, но тут Нестеренко передал по радио, что его звено атаковано шестью ФВ-190. Нам пришлось пойти на помощь товарищам. Резко развернувшись, мы сразу же увидели, что шесть вражеских истребителей находятся в более выгодном положении. Но мое звено имело преимущество в высоте, и, когда противник кинулся на Нестеренко, мы ударили сверху. Правда, атака получилась не совсем удачной, но враг вынужден был вести бой на вертикалях, где наши Ла-5 имели преимущество над "фоккерами".

В разгар схватки откуда-то появилась еще шестерка ФВ-190. Может, это были остатки разогнанных нами первых двух групп или подоспели на помощь свежие силы. Как бы то ни было, но перевес снова оказался на стороне противника. Однако ни один наш летчик не дрогнул. Нестеренко дрался прямо над Лудзой, а я - южнее города. И хотя бой шел на высоте две - две с половиной тысячи метров, с земли его хорошо было видно. Литвинов все время подбадривал нас:

- Не робей, ребята! Все внимательно следят за вашим боем... Смелее атакуйте врага!

Чувствовалось, что противник был опытным, он много раз ставил нас в невыгодное положение. От вспотевших рук намокли кожаные перчатки, гимнастерка прилипла к телу, не один раз темнело в глазах от чрезмерных перегрузок. Но благодаря отличной выучке летчиков, замечательным качествам Ла-5 мы снова и снова атаковали врага.