Эдуард Лимонов - Андрей Балканский
«Российские войска все-таки ввели в Цхинвал, — писал я 8 августа на АПН. — Я надеюсь, это не является показательной акцией властей: мол, сегодня мы продемонстрируем свою мощь, а завтра наши военные тихо уйдут из зоны конфликта и оставят Южную Осетию без защиты. Я надеюсь, что Россия действительно будет защищать своих граждан. Если это так, то это первый случай, когда я за долгие годы готов поддержать действия наших властей».
Мне и до этого приходилось бывать в Цхинвале. Впервые это произошло в августе 2004 года, когда еще недавно ставший президентом Михаил Саакашвили пытался в первый раз прощупать возможность штурма города. Ежедневно с наступлением темноты грузинские войска с окрестных высот обстреливали жилые кварталы. «Где же Россия? Почему нас позволяют убивать?» — чуть не кричали местные тетушки, когда мы прятались в бомбоубежище. Ответить им было нечего, но за Родину было обидно — как и в течение многих лет до этого.
А летом 2006 года Лимонов вручал премию «Солдат империи» полпреду Южной Осетии в Москве Дмитрию Медоеву. Премию учредил Белковский, и она не без остроумия была выполнена в виде пучка римских фасций. «Поздравляем, мы всегда с вами», — сказал Эдуард, пожимая руку послу. И уже осенью мы с помощью Медоева сформировали целую делегацию международных наблюдателей на референдум о независимости и президентские выборы и успешно свозили их в Цхинвал назло некоторым околокремлевским пиарщикам, увидевшим в нас конкурентов и даже пытавшимся подсунуть компромат на нас местным властям.
В общем, когда мне позвонил Дима Селезнев — нацбол из заполярного города Инты, бывший шахтер и вокалист альтернативной группы «Наше дело», позднее окончивший Финэк в Питере, перебравшийся в Москву и ставший там весьма успешным бизнес-администратором, — и предложил съездить на войну (для начала в качестве журналистов, а там как пойдет), я долго не думал. Правда, поскольку война продолжалась меньше недели, мы успели лишь под самый конец.
В самолете мы встретили президента Эдуарда Кокойты, возвращавшегося из Москвы, и взяли у него интервью. Он тогда особенно возмущался прогрузинской позицией российских либеральных СМИ:
«Для этих подонков было бы, наверное, лучше, если бы Цхинвал смели с лица земли, если была бы реализована эта военная операция под кодовым названием “Чистое поле”. Они ведут себя как их собратья — грузинские журналисты, которые входили в Южную Осетию с войсками, чтобы снять блицкриг. Им, наверное, было бы лучше. Они бы в Москве праздновали праздник.
Я уверен, что такие, как Венедиктов, Латынина и другие, будут радоваться в случае — не дай бог — проигрыша и развала России. Именно с этой целью они и находятся в эфире.
Хочу сказать мутантам от журналистики: что бы они ни писали, мы абсолютно на них не реагируем, не видим и не слышим. Потому что они просто нелюдь. И то, что они сегодня не считаются с тем, что погибло столько осетинских детей и женщин, может отразиться именно на таких людях, на их семьях, на их последующих поколениях. Это будет божья кара именно для них. Бог все видит».
Цхинвал только отходил от боев. Город встретил нас посеченными осколками стенами домов, трупным запахом, разбитыми грузинскими танками на центральных улицах и… бодрым настроением жителей, поднимавших тосты за Российскую армию и журналистов. Естественно, мы не могли упустить шанс побывать в самой Грузии, значительная часть которой была тогда занята российскими войсками.
Вот картинки с натуры:
«В Гори удалось выбраться вместе с войсками МЧС, которые повезли грузинскому населению колонну гуманитарной помощи. Вдоль дороги — рай — сплошные сады. По раю бродят редкие оставшиеся в домах старики-грузины и окапываются российские солдаты. Солдатам здесь явно нравится: тепло, фрукты, горные речки… К моменту написания статьи они, наверное, уже сменили форму ВС РФ на обмундирование миротворцев. Многие из них расквартировались в брошенных грузинских военных базах, которых здесь великое множество: мы по дороге насчитали пять новеньких военных городков, покрашенных в зеленый цвет. Зачем, хотелось бы знать, их там построили “миролюбивые” грузины?
В селе Мегрекиси на перекрестке валяется прикрытый тряпьем труп. Якобы негра. Руки у него действительно черные, но не поймешь — то ли действительно чернокожий, то ли сильно обгорел.
Въезжаем в Гори. Маленький, чистый, очень опрятный городок. Аккуратно отремонтированные советские пятиэтажки, троллейбусы, цветы, фонтаны. Большой памятник “вождю народов” перед зданием мэрии. И совсем маленький дом-музей с саркофагом над ним. По случаю войны музей, конечно, закрыт. (Кстати сказать, культ личности Сталина на его малой родине разделяют все, независимо от национальности. Идет спор об этническом происхождении “отца народов”. Грузины считают, что он грузин, осетины — что осетин. В Цхинвале, как и в Гори, его именем названа главная улица.)
Местные жители в большинстве своем никуда не уезжали, обстановка вполне спокойная. Следов “варварских российских бомбардировок” почти не видно. (По ТВ все время показывали один и тот же дом с разрушенным подъездом.) Своими глазами видел в некоторых домах выбитые стекла, перебитые троллейбусные провода, осколки снарядов. Но серьезных разрушений нет.
— Ну что, вкусная грузинская водичка? — спрашивают какие-то мужики, когда останавливаюсь попить из источника у церкви.
— Вкусная, — говорю.
— А вы, что вы думаете про войну, про Саакашвили? — спрашиваю у них.
— Я его маму в гробу видал, — говорит рабочий Вазген. — Вместе с Кондолизой. Понимаешь, Грузия — маленькая сельскохозяйственная страна. На хрена нам эта Америка? Надо было дружить с русскими, с осетинами. А он куда полез?
Были и другие мнения. Какая-то женщина говорит мне:
— Ну чего вы, русские, сюда пришли? Цхинвал наша земля. Вы оккупанты, убирайтесь. А то сначала бомбят, потом кушать дают. Смешно.
Спрашиваю ее про отношение к Саакашвили.
— У меня к власти свои счеты. Но это наше дело, а не ваше.
В это время священник из местной церкви, порядком выпивший, шатаясь, беседует с осетинским миротворцем.
— У меня есть друг Таймураз. Он осетин. В первый день войны его пришли убивать. Я сказал — это мой друг, убивайте меня тоже. Они ушли.
— Молодец, баба (батюшка), — подбадривает его осетин.
— Пойдем ко мне, стол соберем, вина выпьем. Покушаем немножко. С утра в Цхинвал поедешь, никто и не заметит, — предлагает священник.
Как будто и не было войны…
По улицам разъезжают российские танки и БТРы. “Слышь, братан, это Гори или где мы?” — спрашивает у меня заблудившийся танкист. Какой-то грузин подходит и объясняет ему дорогу до базы.
Наверху на холме крепость XI века. Весь городок как на ладони. Внутри — пусто. Только грузинский флаг с траурной полоской.
— Это крепость наша,
