Винсент Буглиози - Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

О.: “До усеру. Да я встану столбом и слова не смогу вымолвить. Он ведь ни секунды не будет сомневаться. Даже если пройдет лет десять, он все равно доберется до моего сынишки и нарежет его кусочками”.

В.: “Ты ставишь этого ублюдка выше, чем он того заслуживает. Если ты считаешь, что Мэнсон — нечто вроде бога, который разрушит тюрьму, вылезет оттуда и замочит всех, кто против него свидетельствовал… ”

Но было вполне очевидно, что ДеКарло не собирается говорить в присутствии Мэнсона. Даже если тот сгниет в тюрьме, на волю выйдут остальные.

О.: “Как насчет Клема? Вы его поймали? Он сел?”

В.: “Еще как. Клем сидит теперь в Индепенденсе, вместе с Чарли”.

О.: “А что слышно о Тексе и Брюсе?”

В.: “Оба на свободе. Насколько я слышал, неделю-другую назад Брюс Дэвис был в Венисе”.

О.: “Значит, Брюс в Венисе, а? Придется быть поосторожнее… Кто-то из ребят в моем клубе говорил, что видел пару девчонок, и тоже в Венисе”.

Следователи не сказали ДеКарло, что 5 ноября, когда Брюса Дэвиса видели в последний раз, речь вновь шла о смерти — предполагаемом самоубийстве Зеро. К тому времени в ДПЛА уже знали, что Зеро (тик Кристофер Джизас, н/и Джон Филип Хоут) был арестован в ходе рейда на ранчо Баркера. Ранее, просматривая фотографии, ДеКарло опознал в Скотти и Зеро двоих мальчишек из Огайо, которые примкнули было к “Семье”, но продержались там совсем недолго, поскольку “не вписались” туда. Один из детективов заметил: “Зеро нет больше с нами”.

О.: “Что это значит — “нет больше с нами”?”

В.: “Он теперь в царстве мертвых”.

О.: “Вот черт! Правда, что ли?”

В.: “Ну да, он хорошенько покурил однажды и сыграл в “русскую рулетку”. Раз — и пуля в башке”.

В то время как следователи явно купились на историю, рассказанную Брюсом Дэвисом и остальными, Дэнни ни на миг не был одурачен.

Нет, Дэнни не собирался свидетельствовать против “Семьи”.

Следователям пришлось на этом отступиться. У ДеКарло еще было время передумать. И, в конце концов, теперь у них была Ронни Ховард. Дэнни отпустили, чтобы тот позвонил назавтра.

Когда Дэнни вышел, а лента в магнитофоне все еще крутилась, один из следователей заметил: “По-моему, на сегодня мы свою норму выполнили”.

Беседа с ДеКарло длилась более семи часов. Было уже за полночь, наступил вторник, 18 ноября 1969 года. Я уже лег спать, не подозревая о том, что в результате совещания у окружного прокурора, которое состоится всего через несколько часов, я получу назначение общественного обвинителя и встречусь в суде с убийцами Шарон Тейт и четы Лабианка.

Часть 3

СЛЕДСТВИЕ: ВТОРАЯ ФАЗА

Нет смысла искать смысл.

18 ноября 1969 года

На данном этапе читателю уже куда больше известно об убийствах Тейт и Лабианка, чем было известно мне, когда я принимал это дело. Большая часть материалов, легших в основу предыдущего повествования, никогда прежде не становилась достоянием публики, и поэтому читатель действительно занимает позицию “внутреннего” наблюдателя, весьма необычную для дела об убийстве. В некотором смысле, я сам неожиданно возникаю в собственном рассказе, это я — новичок, вторгшийся в размеренный ход событий. Внезапное переключение с роли “голоса за кадром” на положение активно действующего лица неминуемо вызовет удивление. Подозреваю, что лучшим способом смягчить неизбежную смену тона будет представиться и немного рассказать о себе; затем, покончив с этим, мы вместе с читателем возобновим прерванный было рассказ. Отступление (увы, необходимое) будет по возможности коротким.

Обычный биографический набросок выглядит приблизительно так: Винсент Т. Буглиози, 35 лет, заместитель окружного прокурора, Лос-Анджелес, Калифорния. Родился в городке Гиббинг, штат Миннесота. Закончил среднюю школу в Голливуде. Посещал университет Майами. Бакалавр гуманитарных наук. Решив стать юристом, поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Бакалавр права, президент выпускного курса в 1964 году. Тогда же поступил на работу в Офис окружного прокурора Лос-Анджелеса. Исполнял обязанности прокурора на ряде широко известных процессов (“Флойд — Мильтон”, “Первелер — Кромвелл” и т. д.), не проиграв ни одного. Участвовал в 104 судах присяжных над лицами, совершившими особо тяжкие преступления, и проиграл лишь один. Вдобавок к своим обязанностям заместителя окружного прокурора, Буглиози преподает уголовное право в Юридическом институте Беверли в Лос-Анджелесе. Выступал в качестве технического консультанта и редактора написанного Джеком Уэббом сценария двух первых частей телевизионного сериала “Окружной прокурор”. Приглашенный актер Роберт Конрад играл главную роль, переняв манеры у молодого обвинителя. Женат. Двое детей.

Похоже, именно так и выглядит моя краткая биография, но нигде в ней не сыскать и намека на чувства, которые я испытываю к собственной профессии. А ведь это не менее важно.

“Юрист, исполняющий обязанности общественного обвинителя, должен стремиться к тому, чтобы вынесенный приговор был не максимально суров, но справедлив…”

Эти слова взяты из старинного “Канона этики” Американской ассоциации юристов. Я часто вспоминал их на протяжении тех пяти лет, что занимал должность заместителя окружного прокурора. За это время они стали моим личным кредо, в самом прямом смысле. Если в конкретном случае справедливость диктует суровость приговора, да будет так. Но если же нет, я не захочу иметь ничего общего с неправым решением суда.

Слишком многие годы складывался стереотипный образ обвинителя, который, будучи консерватором до корней волос, воплощая закон и порядок, стремится добиться вынесения приговора любой ценой — или же выглядит заикающимся, бормочущим Гамильтоном Бургером, который вечно старается засудить невинных, но в последнюю секунду, к счастью, положение спасают лисьи ухищрения какого-нибудь Перри Мейсона[93].

Я никогда не считал, что адвокаты обладают монополией на поддержание таких понятий, как невиновность, честность и справедливость. Поступив на работу в Офис окружного прокурора, я участвовал почти в тысяче процессов. В великом множестве из них я требовал и добивался осуждения, поскольку считал, что представленные улики гарантируют его. Во множестве других, когда мне казалось, что собранных улик недостаточно, я прямо в зале суда просил снять обвинение вообще, изменить статьи обвинения или снизить срок заключения.

Эти последние процессы редко выносятся в заголовки передовиц. Лишь изредка о них узнают люди. Потому стереотип жестокого обвинителя не исчезает. Куда важнее, впрочем, понимать, что действиями прокурора тоже руководят беспристрастность и стремление к торжеству правосудия.