Борис Бейли - Черчилль без лжи. За что его ненавидят

6 февраля на встрече Черчилль заявил о готовности признать линию Керзона восточной границей Польши с оставлением Львова в советских руках. Но польский вопрос и на этот раз не был решен. Предложения об объединении лондонских и люблинских (а теперь варшавских) поляков Сталин отверг, ссылаясь на мнение ПКНО.

Согласно записи в дневнике Майского от 6 февраля, «вдруг Сталин встал (до сих пор он всегда говорил сидя) и сделал широкий жест правой рукой. Ему хотелось выйти из-за стола и начать ходить из угла в угол, как это он часто делает во время бесед в своем кабинете, но он вовремя опомнился и сдержался: на конференции Большой Тройки такая манера была не совсем удобна. Поэтому Сталин лишь отодвинул свое кресло и, освободив таким образом некоторое пространство, с необычной горячностью заговорил: «Господин Черчилль только что сказал, что вопрос о Польше для британского правительства является вопросом чести. Мне это понятно. Со своей стороны, однако, я должен сказать, что для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также вопросом безопасности. Вопросом чести потому, что у русских в прошлом было много грехов перед Польшей. Советское правительство стремится загладить эти грехи. Вопросом безопасности потому, что с Польшей связаны важнейшие стратегические проблемы Советского государства. Дело не только в том, что Польша пограничная с нами страна. Это, конечно, имеет значение, но суть проблемы гораздо глубже. На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг, нападавший на Россию. Достаточно вспомнить хотя бы последние тридцать лет: в течение этого периода немцы два раза прошли через Польшу, чтобы атаковать нашу страну. Почему враги так легко до сих пор проходили через Польшу? Прежде всего потому, что Польша слаба. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. Вопрос о Польше – это вопрос жизни и смерти для Советского государства…

Чем дольше говорил Сталин, тем напряженнее становилась тишина за круглым столом, тем мрачнее делались лица Рузвельта и Черчилля…

Когда я подошел к Черчиллю проститься, он отвел меня слегка в сторону и сказал:

Я очень огорчен. Сталин слишком неуступчив. В своей последней речи я старался быть возможно более мягким и осторожным. Я говорил о наличии «различной информации»… Но если говорить откровенно, то ежедневно к нам поступает много сведений, которые рисуют внутреннее положение в Польше в крайне мрачном свете: люблинское правительство не пользуется популярностью, многие его ненавидят, идут массовые аресты и высылки в Сибирь всех инакомыслящих, все держится на ваших штыках…»

8 февраля 1945 года на приеме в Юсуповском дворце в Ялте Черчилль в славословии дядюшки Джо перешел последние пределы приличия и здравого смысла: Я не прибегаю ни к преувеличению, ни к цветастым комплиментам, когда говорю, что мы считаем жизнь маршала Сталина драгоценнейшим сокровищем для наших надежд и наших сердец. В истории было много завоевателей. Но лишь немногие из них были государственными деятелями, и большинство из них, столкнувшись с трудностями, которые следовали за их войнами, рассеивали плоды своих побед. Я искренне надеюсь, что жизнь маршала сохранится для народа Советского Союза и поможет всем нам приблизиться к менее печальным временам, чем те, которые мы пережили недавно. Я шагаю по этому миру с большей смелостью и надеждой, когда сознаю, что нахожусь в дружеских и близких отношениях с этим великим человеком, слава которого прошла не только по всей России, но и по всему миру». В общем, британский премьер, казалось, просто готов был лопнуть от счастья, что живет в одну эпоху с таким великим и во всех отношениях достойным человеком, да еще может называть его своим другом.

Сталин ответил Черчиллю по принципу – кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку: Я провозглашаю тост за лидера Британской империи, за самого мужественного из всех премьер-министров, сочетающего в себе политический опыт и военное руководство, за человека, который в момент, когда вся Европа была готова пасть ниц перед Гитлером, заявил, что Англия не дрогнет и будет сражаться против Германии одна, даже без союзников. Даже если нынешние и возможные союзники покинут ее, сказал он, она будет продолжать сражаться. За здоровье человека, который может родиться лишь раз в столетие и который мужественно поднял знамя Великобритании. Я сказал то, что чувствую, то, что у меня на душе, и то, в чем я уверен».

Однако черчиллевская лесть ничуть не сделала дядюшку Джо более уступчивым. Сталин в любовь к себе Черчилля никогда не верил, да и британский премьер на самом деле не питал теплых чувств к советскому генералиссимусу. Особенно теперь, когда до краха Германии оставались считаные месяцы, и ум Черчилля был озабочен советской опасностью, надвигавшейся вместо германской. Сдержать ее можно было только с помощью США, а уверенности, что американские войска останутся в Европе после войны и что Америка будет и дальше активно участвовать в делах Старого Света, все еще не было. Тем более что опыт американской политики после Первой мировой войны не внушал оптимизма.

14 февраля, перед возвращением в Англию, Черчилль заявил: «…С тех пор, как двенадцать дней тому назад мы приземлились на этом аэродроме в разоренном войной Крыму, в мире произошли большие события. Постоянная дружба и сотрудничество трех великих держав были провозглашены более точно и более авторитетно, чем когда-либо раньше. Теперь нам предстоит вступить в сердце вражеской страны и сокрушить навсегда отвратительную нацистскую тиранию, которая грозила воспрепятствовать движению человечества вперед, его дальнейшему прогрессу. Противник поставил свои преграды на этом пути, и все наши народы вместе, наши три народа и многие другие нации мира, сокрушили эти преграды. В авангарде всей этой борьбы советские армии покрыли себя неувядаемой славой. Мы все обязались работать вместе после окончания нынешней войны для того, чтобы обеспечить более счастливую жизнь и рост благосостояния широких масс народа в каждой стране, для того, чтобы нации получили возможность жить в мире, не боясь больше подлой агрессии, жестокой агрессии, никогда не подвергаясь больше тяготам войны. Перед нами открылись перспективы. Давайте же посвятим достижению этого наши объединенные усилия, наши непоколебимые намерения, нашу неиссякаемую жизненную энергию.