М. Новоселов - Иван Васильевич Бабушкин

«…Часто замечают, — писал И. В. Бабушкин: — если рабочий спрашивает порядочную книгу в фабричной библиотеке, то почти постоянно получает отказ — книга занята, хотя на самом деле она спокойно лежит на полке. Как заботятся о развитии у рабочих чтения, видно из того, что существует параграф, карающий за чтение вслух в казарме, хотя бы читали вслух для безграмотного рабочего».

Вот яркая, взятая Бабушкиным из повседневной жизни картина того, как рабочий пытался получить в библиотеке хорошую книгу, за чтение которой надо было предварительно внести громадный залог:

«…Оказывается, что нужно внести 2 руб. за чтение, да тут же четыре рубля залогу за книгу оставить, И диви от большого заработка, а ну, как в зимнее время рабочий заработает 8–9 руб. в мес, а тут залогу такую оказию — четыре рубля за чтение… Ох, не с руки это нам, г. Дадонов. Поверите, ей-богу, не с руки! Статочное ли дело половину заработка отдать в залог за книги, когда и на хлеб со щами чувствуем недохватку. Нет, уж увольте, как-нибудь обойдемся!.. Да й то по секрету вам нужно сказать, небезопасно туда ходить нашему брату. Пошел так-то один, он не удовлетворился этими библиотеками, про которые вы нам сообщили, ну вот запомнил он более порядочных книг названий пять, да прямо в публичную:

— Так и так, позвольте, мол, мне такую-то книжку.

— Такой нет.

— Ну, такую.

— И такой нет.

— А такую?

— Тоже нет.

— Позвольте тогда Дарвина.

— Да ты кто такой?

— Рабочий.

— А где работаешь?

— Вам это зачем?

— Ну, где ты живешь? и т. д.

Наконец, рассказал рабочий все, где живет, где работает, да так без книги и ушел из публичной. Наверное, потом рабочего мекали на фабрике, но оказалось, что он сказал не настоящее имя, а выдуманное».

Бабушкин указывает далее, как трудно рабочему прочитать мало-мальски порядочную газету, если таковая вообще может существовать в условиях царской цензуры. Рабочему стараются; давать лишь «Свет», «Биржевые ведомости» и подобные им донельзя густо-пересыпанные славословиями царствующему дому раболепствующие издания. И первый русский рабкор в упор задает «друзьям народа» вопросы: «…много ли читает интеллигенция с клеймам известного образования, в каком-нибудь провинциальном городке„как-то: становой, исправник, следователь, поп,, помещик, чиновники, земские начальники, офицеры? Можно сказать не преувеличивая, что они больше занять картами и пьянством, нежели чтением, а кажется, и образование получили не такое, как рабочие, времени имеют чертову пропасть против рабочих, не так тесно живут, да и кормятся против нашего куда как не плохо. Отчего это, г. Дадонов?» В противоположность этим интеллигентам «рабочие постоянно имеют свои тайные библиотеки, где мало книг, но зато все книги на подбор и постоянно читаются», — пишет Бабушкин.

Касаясь организации клубов и кооперативных обществ для улучшения экономической жизни рабочих, Бабушкин приводит характерные случаи пресечения власть имущими попыток рабочих выработать более или менее приемлемый устав.

«Очевидно, — пишет И. В. Бабушкин, — г. Дадонову неизвестно, что случаи очень не редки, когда рабочие вырабатывали уставы и, только подписавши, успевали подать, как все подписавшиеся бывали арестованы и административным порядком попадали в Архангельскую, Вологодскую, Вятскую губернии. И уж не потому ли, что у них было «незаметно никаких симптомов кооперативного движения»? Смеем уверить г. Дадонова, что мы это говорим на основании фактов, и не в наших интересах говорить против коопераций. Только трезво смотря на действительность, приходится признаться, что при современном политическом бесправии кооперации не могут быть настолько полезны рабочим, насколько правительству».

Бабушкин делает вполне правильный, революционный вывод:

«Всякий энергичный рабочий, увлекшись кооперациями, этим осудит себя на толчение воды в ступе или топтание на одном месте. В десять лет, при современном бесправном положении, кооперация не сможет дать того, что она сможет дать в один год при политической свободе, а потому мы больше желаем, чтобы увлекались нелегальным просвещением масс (агитацией), а не кооперациями. Всякий знает, каковы современные существующие кооперативные общества и потребительные лавки, во что они выродились в России».

Полностью разоблачает Бабушкин и клевету Дадонова на иваново-вознесенских рабочих, которые якобы тратят больше всего денег на одежду и водку и пьянствуют. Бабушкин с иронией спрашивает либерального инспектора:

В заключение своего разоблачительного, гневного опровержения И. В. Бабушкин делает вывод:

«…Из Иваново-Вознесенска высылают рабочих… И все же в Иваново-Вознесенске остаются еще развитые рабочие, хотя сюда никаких неблагонадежных не пускают. Выходит даже некоторая аналогия (сходство) с университетом: как университет выпускает и высылает часть «света и культуры» в разные уголки России, так точно и Ив. — Вознесенск рассылает со своими рабочими «свет культуры» во все концы России. Рабочий за рабочих».

Иван Васильевич прочитал статью товарищам — членам Орехово — Богородского комитета РСДРП. Друзья одобряли его уничтожающую «либеральных благодетелей» отповедь, и Бабушкин переслал статью В. И. Ленину. Редакция «Искры» поместила ее в особом приложении к № § «Искры» в октябре 1901 года.

Так в непрерывной партийноорганизационной и литературной работе шло время опытного и умелого агента «Искры». Деятельность его становилась с каждым месяцем все шире и плодотворнее: листовки появились в Шуе, Дрезне, Владимире. За неуловимыми агентами «Искры» департамент полиции приказывал «установить постоянное наблюдение в целях немедленного пресечения…»

Орехово — Богородский комитет РСДРП развернул свою деятельность достаточно широко и успешно: в Орехово-Зуеве, Богородске, Покрове, Дрезне, Ликине, Серпухове — повсюду И. В. Бабушкин имел проверенных, испытанных в подпольной работе друзей. Комитет состоял из 10–12 рабочих, установивших теснейшие связи с сотнями своих товарищей из окрестных текстильных предприятий. В подпольные искровские кружки входили также рабочие-железнодорожники, наиболее активные работники торфоразработок. Бабушкин приезжал, а если фабрика находилась поблизости, то и приходил к своим товарищам — работникам комитета, проводил беседы с членами кружков, передавал искровскую литературу. Он регулярно снабжал листовками также Ярославский и Костромской комитеты РСДРП.

Получая от Баумана немалое количество изданий «Искры», Бабушкин немедленно отвозил эти ленинские обращения к рабочим в кружки Дрезны, Павловского Посада, Ликина, Городищ, Богородска. «Товарищ Богдан», «Старый рабочий» — под такими подпольными кличками был известен Бабушкин рабочим кружкам в 1900–1901 годах — появлялся на собраниях искровских кружков, в рабочих казармах, на заседаниях комитета, на массовых сходках вблизи Орехово — Зуев, Покрова, Никольского.