Павел Фокин - Твардовский без глянца

Николай Капитонович Павлов:

«После ликвидации РАППа (апрель 1932 г.) с Твардовского был снят тяжелый груз недоверия, придирок, замалчивания. Его новую поэму „Путь Василия Петрова“, отвергнутую редколлегией журнала „Наступление“ в феврале 1932 г., вдруг признали „заслуживающей внимания“ – ровно два месяца спустя ее опубликовали в том же „Наступлении“. ‹…›

С 1 сентября 1932 г. Александр Твардовский – студент Смоленского педагогического института. С головой уходит в учебу». [12; 178–179]

Александр Трифонович Твардовский. Из «Автобиографии»:

«Эти годы учебы и работы в Смоленске навсегда отмечены для меня высоким душевным подъемом. Никаким сравнением я не мог бы преувеличить испытанную тогда впервые радость приобщения к миру идей и образов, открывшихся мне со страниц книг, о существовании которых я ранее не имел понятия». [8, I; 12–13]

Николай Капитонович Павлов:

«Твардовский любил делиться впечатлениями о лекциях по изучаемым предметам. Он испытывал прямо-таки потребность обо всем высказывать свое мнение, всему давать свою оценку. ‹…›

Отчетливо помню, как однажды мы остановились в коридоре второго этажа у окна, выходящего в сторону Заднепровья, и разговорились о творчестве Леонида Андреева, и в частности о его „Бездне“. Твардовский горячо возмущался: как можно писать о садистском глумлении над любовью… Подобное – антижизненно, и писать об этом не следовало. „Смакование садизма убивает красоту чувств“, – это его буквальное выражение. Возмущался он и „Тьмой“». [12; 180]

Александр Трифонович Твардовский. Из «Автобиографии»:

«Но, может быть, все это было бы для меня „прохождением“ институтской программы, если бы одновременно меня не захватил всего целиком другой мир – реальный нынешний мир потрясений, борьбы, перемен, происходивших в те годы в деревне. Отрываясь от книг и учебы, я ездил в колхозы в качестве корреспондента областных газет, вникал со страстью во все, что составляло собою новый, впервые складывающийся строй сельской жизни, писал статьи, корреспонденции и вел всякие записи, за каждой поездкой отмечая для себя то новое, что открылось мне в сложном процессе становления колхозной жизни». [8, I; 13]

Николай Капитонович Павлов:

«Однажды в перерыве между лекциями Твардовский подошел ко мне:

– Пойдем, есть новость… – проговорил он сквозь смех и поспешил к выходу. Я за ним.

В коридоре Твардовский остановился. Он все еще смеялся, но мне показалось, что за этим смехом скрывалось что-то очень горестное, обидное и тяжелое.

– Меня предали аутодафе, – вымолвил Твардовский. – Поэму мою вчера вырезали из журнала и сожгли!

Это был действительно удар.

Дело в том, что, будучи студентом, Твардовский написал поэму „Мужичок горбатый“. Ее обсуждали. Много было нападок, именно нападок, а не делового разбора ее достоинств и недостатков. Но в конце концов поэму все же включили в одну из книжек „Наступления“. Твардовский прочитал ее уже в сверстанном виде, внес поправки. Журнал был отпечатан и переплетен… Однако поэма не увидела свет.

Зато из ее недр вышла „Страна Муравия“». [12; 179]

Михаил Поликарпович Котов (1907–1972), литературный критик:

«Литературный Смоленск середины тридцатых годов выгодно отличался в культурном отношении от других областных центров того времени, например, от Сталинграда, где я начинал свою работу. Здесь, в Смоленске, имелось сравнительно крупное по тем масштабам издательство, выпускавшее не только отраслевую, но и художественную литературу, в том числе и переводы с белорусского, – например, стихи и поэмы Якуба Коласа, повесть „Болото“ Змитрока Бядули и другие; выходили три областные газеты, в которых наряду с оперативными материалами довольно часто печатались стихи и рассказы начинающих авторов; активно работали два театра, областная библиотека, Дом искусств; наконец, что особенно примечательно, регулярно выходил литературно-художественный журнал „Наступление“, пользовавшийся, между прочим, большой популярностью среди читателей-смолян.

Но самым интересным в культурной жизни Смоленска тех лет была, конечно, писательская организация, которая уже тогда считалась одной из наиболее перспективных на периферии. А. Твардовский, Н. Рыленков, Д. Осин, Ф. Каманин, А. Македонов – таков далеко не полный список ее членов. Одни из них, – например, Твардовский, Каманин, – уже имели по две-три книги. Другие, – скажем, критик Македонов, – довольно часто печатались в столичных журналах. Уже пробовали себя так или иначе в литературе С. Фиксин, В. Ардаматский, Д. Дворецкий и другие смоляне, ставшие членами Союза писателей позже.

Поэтому, когда я впервые пришел в Дом искусств, где обсуждалась чья-то новая рукопись, я не почувствовал большой разницы между Москвой и Смоленском: шел принципиальный, заинтересованный разговор о литературе, причем товарищи не стеснялись говорить друг другу правду в глаза». [2; 75–76]

Николай Капитонович Павлов:

«Вскоре ‹…› на страницах „Большевистского молодняка“ одна за другой (в мае и июне 1934 г.) появились статьи П. Магера и И. Каца, утверждающие, что в творчестве Твардовского „сильны элементы мелкобуржуазного характера“, что его стихи проникнуты мещанской моралью. Но особо яростными нападками на Твардовского отличился В. Горбатенков – ответственный секретарь редакции „Большевистского молодняка“ (17 июля в этой газете была опубликована его статья „О творчестве т. Твардовского“).

В конце июля состоялся литературный декадник, посвященный Александру Твардовскому. С докладом о его творчестве выступил А. В. Македонов. Но доклад был слишком многословен, расплывчат и недостаточно аргументирован с точки зрения идейно-политической, столь необходимой для разгрома догматических, предвзятых, а в сущности клеветнических выпадов В. Горбатенкова против А. Твардовского. ‹…›

Сам Твардовский на этом декаднике спокойно, уверенно сказал:

– Я не считаю, что достиг каких-то вершин, отнюдь нет. В недалеком будущем я постараюсь выступить с новыми вещами, над которыми работаю, и вы увидите, насколько будут учтены мною ваши полезные советы и замечания.

Ему аплодировали все.

Однако В. Горбатенков в своей очередной статье „Несколько замечаний о стихах А. Твардовского и литературных доброжелателях“, помещенной в июльском номере журнала „Наступление“, вновь обрушился на творчество Твардовского и на критическую литературу о нем.