Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

Подъехавший наряд милиции на звезду Героя Советского Союза у Меркадера не обратил внимания и их всех затолкали в милицейский газик.

Утро Судоплатов, Эйтингон и Меркадер встретили в камере одного из отделений милиции столицы.

– Послушайте, друзья, – словно что-то вспомнив, начал Рамон. – Хотя я и хлопотал везде за ваше освобождение, но ведь не знаю даже, за что вас арестовали?

– Тебе, Рамон, про какой мой арест рассказать, про первый, второй или третий… – первым начал отвечать Эйтингон. – Их было четыре и каждый раз меня каким-то образом вытаскивал Павел, пока его самого не посадили.

– А чем вы, Павел, занимались во время войны? – задал свой вопрос Меркадер уже Судоплатову.

– Кроме диверсионной работы и организации деятельности партизанских отрядов, основной моей задачей была работа с нашими нелегалами по созданию собственной атомной бомбы. Частично над этим мы работали вместе с Наумом…

– И вас за это посадили в тюрьму? Бог мой, куда я попал? – с грустью произнес Меркадер.

Судоплатов и Эйтингон улыбаясь переглянулись.

Бутылка вина была наполовину выпита, свечи почти догорели.

– Павел Анатольевич, разрешите последний на сегодня вопрос: а как сложилась дальнейшая судьба Рамона?

– По меркам того времени, казалось бы, что хорошо. Ему дали дачу, четырехкомнатную квартиру, машину, хорошую пенсию, но он вскоре уехал на Кубу и больше в нашу страну не возвращался. С Фиделем Кастро ему было интереснее и дышалось на Кубе свободнее. Правда, когда он умер, то наше посольство попросило разрешения перевезти его прах в Москву. Его могилу и сейчас можно увидеть, правда, там написано, что здесь похоронен Рамон Иванович Лопес…

Генерал Судоплатов и курсант Карпицкий какое-то время молча стоят у скромного обелиска испанскому воину. На могилу, покрытую снежным саваном, Кирилл кладет свежие красные гвоздики.

У входа на кладбище стоит машина технической службы ФСБ.

Часть пятая

Накануне войны

Приближался Новый год, и рядом с крыльцом дачи Судоплатова курсант Карпицкий лепил снежную бабу. Генерал сидел в кресле на крыльце, прикрытый пледом, и продолжал свои воспоминания.

– Пожалуй, что подошло время рассказать вам, коллега, о событиях, вплотную предшествующих началу войны. Пакт Молотова – Риббентропа, о котором вы, я так полагаю, знаете, имел для нас еще одно непредсказуемое последствие. Я имею в виду вынужденное присоединение Западной Украины. После того как Польшу оккупировали немецкие войска, нам пришлось срочно вводить уже свои войска в Галицию. В октябре 1939 года в занятый нами Львов приехали первый секретарь компартии Украины Хрущев и его нарком внутренних дел Серов с целью проведения кампании повсеместной советизации Западной Украины.

Во Львов направили и Эмму вместе с Павлом Журавлевым, который был начальником немецкого направления нашей разведки. Положение во Львове, его атмосфера, были разительно отличными от положения дел в советской части Украины.

– А что там должна была делать ваша жена? – укрепляя снежной бабе голову, спросил Кирилл.

– Если принять во внимание, что столица Галиции – Львов стал центром, куда стекались беженцы из Польши, спасавшиеся от немецкой оккупации, туда же польская контрразведка переместила наиболее важных своих заключенных. И теперь со всеми этими людьми нужно было как-то разбираться. А у Эммы Карловны был хороший опыт подпольной деятельности, которого, к сожалению, не было у команды украинских чекистов Серова. Очень быстро служба контрразведки украинских националистов сумела выследить большую часть явочных квартир НКВД во Львове, и начались вооруженные эксцессы, нарушающие установленный ход общественного порядка в городе.

– Каким же именно образом? – спросил Кирилл, укрепив на голове снежной бабы ведро и обозначив нос морковкой, а глаза уголками из камина.

– Очень просто. Националисты начинали слежку возле здания горотдела НКВД за каждым, кто выходит оттуда в штатском и в… Включайте образное мышление…

– Не знаю, с портфелем, может быть? – признался курсант академии ФСБ.

– Действительно, откуда же вашему поколению знать об этом. В штатском и в… сапогах, что выдавало в нем военного. Украинские чекисты, скрывая свою форму под пальто, забывали о таком «пустяке», как обувь. Не учли того, что сапоги на Западной Украине носили только военные. В отличие от советской части Украины, где сапоги в то время носили все, так как другой обуви просто не было. О провале почти всех явочных квартир и о потерях сотрудников в Центре не знали. И вскоре я оказался невольно втянутым в события, которые там тогда начали происходить.

Когда капитан Журавлев подошел к подъезду дома, в котором находилась его явочная квартира, то обратил внимание на цветы, прикрытые занавесками окна, чего он не делал, давая возможности красной герани радовать глаз прохожих.

Он сделал вид, что ищет в карманах своего плаща ключ от входной двери, а сам, взводя курок нагана, просматривал возможные пути своего отхода. Сумел увидеть, что на противоположной стороне улицы, метрах в тридцати от его дома, явно в ожидании стоят два человека.

Видя, что чекист не заходит, один из бандитов сам открыл ему входную дверь в подъезд.

– Ну и чо мы стоим, чо до хаты не входим? – произнес он, обдавая чекиста запахом самогона.

Журавлев выстрелил в него прямо через карман плаща,