Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Однако пилотам по-прежнему доставалось не только на высоте, но и на земле при взлете и посадке. На следующий день после неудачной попытки перехвата высотного разведчика у одного из участников этой эпопеи младшего лейтенанта Шишлова при пробеге после посадки на самолете МиГ-3 сложились «ноги» шасси. При взлете старшего лейтенанта Коробова на Як-1 «обрезало» мотор – вынужденная посадка, у летчика «ушиб головы и лица, отправлен в госпиталь. Самолет поломан».

А через десять дней еще одна тщетная попытка перехвата самолета-разведчика, который вновь шел на высотах 11 500 – 12 500 м. На этот раз были подняты более опытные летчики-командиры Платов, Тараканчиков, Сельдяков, а из молодежи – Капитонов и Моисеев. Они вновь преследовали противника на протяжении 100 км, но достать его на такой высоте не смогли.

Возвращаясь к высотным истребителям Як-9ПД, надо сказать, что разведчики Ю-86Р, встретив на высоте потолка эти перехватчики, не доводя дело до боевого столкновения с ними, в небе Москвы больше не появлялись.

Молодые пилоты полка уже раз за разом взлетали навстречу самолетам противника. Так, в конце июня с аэродрома Алферьево поднялись на перехват высотного разведчика младшие лейтенанты Анатолий Шагалов и Николай Моисеев. После атаки Шагалова на Ю-88 загорелся правый мотор, он перешел в крутое пикирование и упал в районе Гжатска.

4 августа эти же летчики были наведены на Ю-88 немецкой 14-й разведывательной группы юго-западнее Сычевки. Они применили тактику Урвачева и Гозина – взяли противника в «клещи», атакуя его одновременно с двух сторон с переходом на противоположные стороны. Однако вновь «внезапность атак летчиками не была достигнута», и стрелки «Юнкерса» не подпускали перехватчиков близко.

Поэтому, видимо, атаки были неудачными, поскольку Анатолий и Николай начинали их с 500–400 м, а заканчивали на дистанции 200–100 м, откуда опытные летчики полка, наоборот, обычно только шли в атаку «до полного сближения» с противником. «Юнкерс», снизившись пикированием до бреющего полета, маневрировал, не давая вести по нему прицельный огонь. Из донесения командира полка следовало: «По израсходованию боеприпасов, при попытке тарана на высоте 3–5 м младший лейтенант Шагалов врезался в землю и погиб». Самолет Анатолия разбился в районе села Андреевское.

В Клину на кладбище есть памятники с именами летчиков, погибших во время войны на этом аэродроме. На уже упоминавшейся встрече ветеранов полка А. М. Фирсов, как самый старший по возрасту и должности, сказал несколько слов о каждом из этих летчиков, и в том числе об Анатолии Шагалове: «В своем последнем воздушном бою он пытался таранить немца. Молод был, опыта не хватило и погиб. Но мы будем помнить его как мужественного и смелого человека».

Есть основания полагать, что подвиг этого летчика был омрачен интригами вокруг его национальности, и вот на чем основано это предположение. На сороковой день после его гибели было общее построение полка, на котором член военного совета 1-й воздушной истребительной армии ПВО генерал-майор авиации И. Т. Чернышев передал матери и двум сестрам Анатолия орден Отечественной войны I степени, которым он был награжден посмертно. Этому событию писатель Цезарь Солодарь посвятил очерк, свидетельствовавший о некоторых необычных обстоятельствах.

Так, фактически официально была соблюдена православная традиция «сороковин». Кроме того, настойчиво подчеркивалось, что погибший был русским: «И каждый из офицеров и бойцов <…> помнит этого крепкого и подтянутого русского человека. <…> к столу подходит Татьяна Захаровна Шагалова – простая русская женщина, воспитавшая <…> советского патриота». Необычно, что на это поминовение родных Анатолия Шагалова доставили из деревни, где они жили, специально за ними посланным самолетом.

О том, что все происходившее имело целью не только почтить погибшего летчика и его родных, заставляет думать то, что в ряде современных публикаций среди евреев-летчиков, совершивших воздушный таран во время Великой Отечественной войны, указывается летчик 34-го иап Натан Ионович Шагал.

Через день после гибели Анатолия Шагалова в боевых вылетах молодых летчиков вновь сказался недостаток опыта. К тому же действиям перехватчиков мешала сильная дымка. Рано утром с аэродрома Алферьево поднялись на перехват высотного разведчика Ю-88 старший лейтенант Николай Тараканчиков и младший лейтенант Алексей Коптилкин, которые вскоре потеряли друг друга в дымке и далее действовали самостоятельно. Алексей обнаружил противника в районе Ржева на высоте 6500 м и удалении около 3 км, преследовал его, но догнать не смог. «Юнкерс» уходил на максимальной скорости с пологим снижением до 1200 м, а у линии фронта его прикрыла огнем зенитная артиллерия.

В это время Тараканчиков на высоте 7000 м был наведен на другой «Юнкерс», который шел выше его на 100 м встречным курсом. Николай пропустил самолет противника, боевым разворотом «набрал превышение на 600 м» и внезапно атаковал его со стороны солнца, ведя огонь с дистанции 150 м «до полного сближения» по кабине пилота, который, видимо, был убит, а «Юнкерс» стал беспорядочно падать и скрылся в дымке.

Через час с аэродрома Алферьево взлетели младшие лейтенанты Афанасий Ионцев и Василий Захаров. В районе Старицы на высоте около 7000 м они настигли Ю-88 и одновременно атаковали его из задней полусферы, но Захаров – слева сверху, а Ионцев – слева снизу. Это была ошибка, поскольку ответный огонь смогли вести оба стрелка противника – верхний и нижний. Двигатель на самолете Ионцева был поврежден, масло забрызгало козырек кабины, и Афанасий уже не мог вести прицельный огонь.

Захаров проявил «излишнюю поспешность в атаке», и у него отказало оружие. Он попытался таранить «Юнкерса», но был отброшен спутной струей, и его самолет сорвался в штопор. Пока Ионцев, наблюдая за штопорящим Захаровым, перезаряжал пушки, самолет противника успел скрыться в дымке по направлению к фронту. После этого тяжелого 20-минутного боя Ионцев смог дотянуть до аэродрома Алферьево, а Захаров сел в Ржеве.

Тем не менее немецкие самолеты-разведчики уже опасались подходить к Москве и зонам, прикрытым выдвинувшимися на запад перехватчиками ПВО. В полковом журнале дневника отмечалось: «Разведчики противника, идущие на больших высотах, до ответственного сектора полка не доходили. При вылете наших истребителей <…> для перехвата самолетов противника последние уходили с курсом 240–270° (на запад. – В. У.)».