Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Прибыв на КП, возмущенный полковник Баланов указал на эти недпустимые факты командиру полка и начальнику гарнизона майору Александрову, который в тот же день констатировал в своем приказе: «Дело с охраной аэродрома и несением караульной службы в отдельных случаях имеет ненормальности и требует незамедлительной перестройки». И в целях «изжития ненормальностей» дал необходимые указания, в соответствии с одним из которых командир бао майор Шевченко должен был «обеспечить посты свистками».

Но помимо наличия свистков на постах охраны аэродрома командир истребительного авиационного полка был озабочен его готовностью к отражению воздушного противника и поэтому приказал своему заместителю майору Шокуну провести проверку эскадрильи капитана Сельдякова, результаты которой тоже обнаружили серьезные недостатки.

Заступая на дежурство, экипажи допускали опоздания, задачи им не ставились, сигнал «я свой самолет» летчики не знали. Летчик, находившийся в готовности № 1, не знал, кто у него ведомый, и назвал пилота, дежурившего в готовности № 3. Между ними не было договоренности о совместных действиях в воздушном бою и вариантах его ведения.

От острого глаза летчика-истребителя Андрея Шокуна не укрылось и то, что красноармеец Фунтикова, проходя мимо, не приветствовала его, офицера-командира, в блиндажах грязь, дневальный не знает о наличии винтовок в палатке дежурного техсостава, а на все-таки обнаруженных трехлинейках была ржавчина. И как верх распущенности: «Летный состав <…> в столовую ходит без строя».

Вывод командира полка: «Все эти факты свидетельствуют, что командир эскадрильи капитан Сельдяков от своих обязанностей самоустранился, перепоручив свою работу подчиненным, не контролируя их выполнение». Порок должен быть наказан: «Капитана Сельдякова арестовываю домашним арестом на 2 суток с удержанием 50 % денежного содержания за каждый день ареста».

Тем временем у старшего лейтенанта Урвачева кроме инструкторских полетов с летчиками полка в Клину и Алферьево выполнение не совсем обычного задания:

«12.07.43, Як-1. Сбитие аэростата, 1 полет, 40 минут, 1700 метров».

Привязные заградительные аэростаты использовались в ПВО как препятствие для самолетов противника. Но случалось, что и наши летчики сталкивались с ними. Так, в августе 1941 г. летчик 34-го иап младший лейтенант Владимир Фокин в ночном вылете, атакуя самолет противника, врезался в трос аэростата, был выброшен из самолета и приземлился на парашюте в районе станции Царицыно. Поэтому, если иногда аэростат срывался с привязи, летчики-истребители по лучали задание сбить его, которое они выполняли с удо вольствием, поскольку это была хорошая тренировка и даже развлечение, но главное – из прорезиненной оболочки аэростата можно было сшить шикарные плащи.

Урвачев вспоминал связанную с этим историю:

«У нас один такой соискатель плаща долго ждал счастливого случая и надоедал всем: «Не видел ли кто-нибудь сорвавшийся аэростат?» Наконец случай представился, и он, упросив командира полка, вылетел на «сбитие аэростата». Вернулся он с пустыми патронными ящиками и злой: «Заколдованный попался! Улетел, гад!». В тот же вечер в летной столовой я оказался за столом с тремя незнакомыми летчиками странного вида – пожилыми и даже седыми, но с погонами старших лейтенантов, которые раздраженно обратились ко мне:

– Наверное, ты из «таких-растаких» пилотов Як-1?

– Да, а вы-то из «каких-этаких»?

Оказалось, что это штатские воздухоплаватели, призванные в ВВС, чтобы летать для какой-то надобности на дирижаблях и аэростатах. По их словам, днем они мирно проплывали на аэростате неподалеку, и на них напал Як-1. Несмотря на отчаянные сигналы: «Здесь люди! Свои!!», он произвел несколько заходов, поливая их огнем пулеметов.

– К счастью, этот летчик оказался не ахти каким истребителем. Видно, расстрелял весь боезапас, а мы отделались только несколькими пулевыми дырками в оболочке. Все равно до своей площадки не дотянули и сели здесь невдалеке. Так это был не ты?

После моих заверений, что если бы они попались мне, то так легко не отделались бы, мы дружески выпили каждый свои сто граммов и мирно поужинали».

Воздушные бои на потолке и национальный вопрос

В конце июля у летчика Урвачева первый вылет на новом для него типе самолета: «31.07.43, Як-9. Химки – Клин, 1 полет, 15 минут».

Як-9 – наиболее массовый фронтовой истребитель, простой, надежный и легкий в управлении с высокими летными данными и мощным вооружением, пушкой калибра 20 мм и двумя крупнокалиберными пулеметами – 12,7 мм.

Летом 1943 г. небольшой серией был выпущен высотный вариант этого истребителя – Як-9ПД. Пять самолетов этой модификации поступили в 12-й гвардейский истребительный авиаполк, с которым в октябре 1941 г. тесно взаимодействовали летчики 34-го полка. Вскоре эти самолеты сыграли важную роль в борьбе Московской ПВО с высотными самолетами-разведчиками, хотя не провели с ними ни одного воздушного боя на больших высотах.

Дело в том, что немцы стала использовать самолеты-разведчики, которые выполняли полеты выше потолка советских перехватчиков. В боевых документах полка эти самолеты обозначались как Хе-111 или Хе-177, хотя с учетом современных данных можно предположить, что это были специальные высотные самолеты-разведчики «Юнкерс-86Р».

О том, как происходили попытки летчиков полка перехватить их, свидетельствуют события 6 июня, когда для этого с аэродромов Клин и Алферьево были подняты две пары истребителей. Противник шел с набором высоты от 11 500 до 12 500 м, а летчики Шишлов, Букварев, Ионцев и Шагалов преследовали его на протяжении 100 км на предельных для их самолетов высотах до 11 200 м, где они были уже неустойчивыми и трудноуправляемыми.

Младший лейтенант Афанасий Ионцев, разогнавшись, задрал нос самолета и открыл огонь, но тотчас свалился в штопор. Выйдя из него, он кое-как набрал высоту 11 400 м, пытаясь таранить разведчика, но его стрелок поджег самолет Афанасия, который вынужден был его покинуть. Спускаясь с такой высоты на парашюте, от длительного кислородного голодания он потерял сознание и пролежал на земле до утра следующего дня, когда местные жители подобрали его и доставили в госпиталь. В донесении об этом бое командир полка доложил: «Для достижения большой высоты необходимо иметь облегченный самолет, обычный МиГ-3 высоты больше 11 400 м не набирает, но имеет преимущество в скорости. Действия летчика решительные, при попытке тарана был подожжен противником».

Боевая работа на больших высотах требовала от пилотов не только специальной подготовки в пилотировании и ведении огня, но и высотной выносливости, которую они тренировали в барокамере. И, тем не менее, старшина Алексей Соловьев, например, в боевом вылете на высоте 7800 м при нормальной работе бортового кислородного питания потерял сознание. Придя в себя, он успел вывести самолет из пикирования, но не смог до конца восстановиться, потерял ориентировку и совершил вынужденную посадку на «живот».