Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев

Царские лекари

При Иване Грозном у Москвы установились особенно тесные связи с Англией. Современники даже называли Ивана IV «английским царём». Российский самодержец довольно часто обращался по различным вопросам непосредственно к королеве Елизавете I. Как-то попросил прислать искусного лекаря. Королева рекомендовала Грозному итальянского врача Арнольфа. Царь принял совет Елизаветы и направил в Лондон «грамоту опасную Арнолу дохтору да брату его Якову». То есть гарантировал врачу безопасность пребывания в России и определённые условия занятия врачебной практикой.

Арнольф проработал в Москве семь лет, с 1564 по 1571 год. Поскольку русского языка он не знал, в помощь ему определили померанского дворянина Шлихтинга. Довольно быстро Арнольф добился расположения царя в качестве его первого медика, но, соблюдая дистанцию, Грозный тем не менее лекарств непосредственно из его рук не принимал.

Находясь всё время при царском дворе, Арнольф был свидетелем многочисленных диких выходок российского деспота. Так, во время одного застолья Грозный обварил щами и ударил ножом князя Гвоздева, но, быстро опомнившись, приказал кликнуть лекаря. Позвали Арнольфа.

– Исцели слугу моего доброго, – распорядился Иван. – Я поиграл с ним неосторожно.

– Так неосторожно, – заметил врач, – что разве Бог и твоё царское величество может воскресить умершего: в нём уже нет дыхания.

Сказать такое царю-ироду было равносильно смертному приговору, но Грозный стерпел. «Почему?» – не раз задавались вопросом историки и объясняли это так.

Каждый средневековый медик был не только врачом, но и астрологом. В Западной Европе вплоть до начала XVIII столетия на медицинских факультетах изучали астрологию. То есть каждый врач в той или иной степени владел ею. Это, кстати, было одной из причин благосклонного отношения Грозного к Арнольфу. Царь хотел не только обезопасить себя от недугов сегодняшнего дня, но и знать свою судьбу. Князь Андрей Курбский писал своему недругу по этому поводу: «Ты, как здесь нам говорят, собираешь чародеев и волхвов из дальних стран, вопрошаешь их о счастливых днях, поступая подобно скверному и богомерзкому Саулу, который приходил к Фортунисе, женщине-чародейке, расспрашивая её о предстоящем сражении».

Арнольф, дитя своего времени, делал астрологические прогнозы не только для царя, но и в отношении собственной персоны. Прогнозы говорили о том, что царский гнев обойдёт его стороной; это и придавало решительности и смелости действиям эскулапа. Известно, что Арнольф обманул Грозного – князь Гвоздев остался жив. Дошло до того, что врач прятал в своём доме опального князя Вяземского. Всё сходило с рук первому медику психически неуравновешенного государя. И умер он не от его гнева, а от несчастного случая, от всеобщей беды, обрушившейся на Москву во время набега крымских татар в 1571 году. Вот что сообщает об этом Н. М. Карамзин: «24 мая, в праздник Вознесения, хан подступил к Москве и велел зажечь предместья. Людей погибло невероятное множество. Главный воевода, князь Бельский, задохнулся в погребе на своём дворе, также боярин Михайло Иванович Вороной, первый доктор Иоаннов, Арнольф, и 25 лондонских купцов».

Иностранцы здесь упомянуты, конечно, неслучайно – русскому правительству пришлось отчитываться за них перед Лондоном. И весьма значимо, что царский врач назван сразу же за первыми лицами государства.

Элизиус Бомелиус тоже был личным врачом и астрологом Иоанна, на Руси его называли Елисеем Бомелием. Звездочёт и знахарь, маг и «сердцевед», он объявился в Москве в 1570 году В столицу его привёз русский посол в Англии Савин.

Прошлое Бомелия темно, как южная ночь. Достоверно известно только, что около 1560 года он обосновался в Лондоне, где изучал медицину в Кембридже и занимался астрологией. Увлечение последней привело к тюремному заточению. Вызволил Бомелия из узилища Савин.

Появление в охваченной чумой Москве заморского лекаря, который во всеуслышание заявлял, что не боится ни чумы, ни огня, ни клинков, ни стрел, ни даже самой смерти, было воспринято суеверным Иоанном как знак свыше, дававший ему шанс на избавление от многих бедствий. Велеречивый, сыпавший латинскими словечками, знавший секреты приготовления многих ядов и целебных снадобий, Бомелий сразу расположил к себе царя.

Влияние Бомелия при дворе ещё больше возросло после того, как он заявил царю, что на нём лежат чёрные чары, а две его супруги были погублены завистниками и чернокнижниками. Свои пророчества и уверения Бомелий подкрепил тем, что дал Иоанну склянку с микстурой, призванной уберечь самодержца от яда, порчи и сглаза.

С этого времени Елисей Бомелий неотлучно находился при Грозном. На царских пирах и потехах, на охоте и кровавых расправах, во время приёма иностранных послов чародей следил за состоянием Иоанна, давал предупредительные советы и предостерегал от скрытых недругов. Ссылаясь на звёзды, Елисей говорил Иоанну о том, какое влияние оказывает на развитие событий Луна, какова роль воинственного Марса и томной Венеры в жизни царствующих особ. Сыпля латинскими терминами, Бомелий уверял царя, что планеты и звёзды выстраиваются как нельзя лучше для русского государя и призывают его к активной деятельности как в собственной стране, так и за рубежом.

Царедворцы ненавидели звездочёта, так как тот, ссылаясь на звёздные расчёты, указывал Иоанну на его мнимых врагов, с которыми, конечно, не церемонились. По мнению некоторых историков, именно по наущению Бомелия опале подверглись такие видные и уважаемые люди того времени, как князья Михаил Воротынский, Никита Одоевский и Пётр Куракин, боярин Михайло Морозов с двумя сыновьями и супругою Евдокией, окольничие Пётр Зайцев и Григорий Собакин, псковский игумен Корнилий и новгородский архиепископ Леонид. Нередко в своих расправах над неугодными Иоанн Грозный использовал яды, которые весьма искусно изготавливал Бомелий. Так, от медовой чаши с Елисеевым ядом, поднесённой самим царём, в одночасье и без мучений скончался воевода Митьков. Бомелий подозревался современниками в отравлении князей Прозоровских, второй жены сына Иоанна – Параскевы Михайловны Соловой, стрелецкого воеводы Фёдора Мясоедова.

Но, как говорится, недолго музыка играла. Как-то, играя с звездочётом в шахматы, Грозный спросил, что ждёт его и весь царский род. Елисей подошёл к магическому хрустальному шару, обхватил его руками и закрыл глаза. Вдруг лицо его исказила гримаса ужаса. Когда же Бомелий открыл глаза, то, потрясённый увиденным, сообщил самодержцу: старший сын его примет смерть от руки царской, средний безвременно умрёт, а младший заколется в припадке неизлечимой болезни. Держава же Иоаннова будет лежать во прахе. «И буде Русь мучиться в корчах, аки роженица, производящая на свет новое и чистое дитя», – таковы были последние слова Бомелия, ставшие для него роковыми.

Разгневавшись на Елисея, царь ударил неосмотрительного прорицателя по голове серебряным кубком.