Ольга Белан - Моя бульварная жизнь

Вика была в курсе редакционных дел. Она всегда живо интересовалась жизнью газеты, потому что собственно своей жизни у нее не было. И я, конечно, рассказала ей о дневниках, которые доблестный информатор Юрик невесть откуда притащил в редакцию. Такие материалы приходят обычно через знакомых или даже знакомых знакомых — через десятые руки.

Жила-была семья — муж да жена. Очень счастливая семья, крепко любили друг друга, несмотря на отсутствие детей. Он был богат, построил на Пироговке особняк со всеми вытекающими — баней, гаражами, фонтанами, яхтами и байками. Вот этот байк его и сгубил — поехал прокатиться по водной глади, видно, не очень трезвый — и утонул вместе со своим мотоциклом. Жена, похоронив его с почестями, принялась за перестройку дома. А когда залезла в книжный шкаф, — обнаружила дневники утонувшего мужа. Написанные от руки! В наш-то век компьютеров и высоких технологий!

Старательным почерком, шариковой ручкой муж описывал свои сексуальные похождения — и с точностью педанта заносил все в дневник. Где и какую проститутку снял, сколько раз имел с ней сексуальный контакт, сколько денег заплатил. Почему-то особенно он любил снимать грязных дешевых девчонок-малолеток на Казанском вокзале — от подробностей, чем он с ними занимался, рвотные движения испытывали даже видавшие виды корреспонденты «Вич-инфо». Жена практически сошла с ума от всего этого: выкопала труп мужа из дорогой могилы на престижном кладбище и выкинула его на городскую помойку. Наняла каких-то таджиков с «газелью», заплатила им столько, сколько они за всю жизнь не видели, и провернула эту печальную церемонию. А чтобы еще больше утешиться, через каких-то знакомых вышла на нашего Юрика и передала дневники и фотографии. Да, там были еще те картинки — даже не каждый порносайт смог бы их разместить.

Юрик приволок все это добро ко мне в кабинет, после фотографий я брезгливо сбегала помыть руки, и мы задумались — что же с этим добром делать? Печатать — однозначно, но как? Называть ли фамилию? Адрес? Печатать ли фотографии — с закрытыми срамными местами, но все же реальные доказательство того, что не журналистами эта история придумана.

— И на хрена он все это описывал? — недоумевал Юрик, предвкушая успех своего «гвоздя». — Ну, открыл бы папочку в компьютере, складывал бы все туда тихонечко — и все шито-крыто!

— Он, скорее всего компьютером не очень умел пользоваться, — предположила я. — И потом сам процесс фотографирования — это своеобразный дополнительный сексуальный стимул, мы же писали об этом.

Эльсотоль, толкавшийся тут же, пробормотал:

— Может, у жены на почве потрясения башку снесло?

Так у нас было заведено — если ко мне на стол попадал интересный материал, вся редакция могла его почитать и высказать свое мнение. Если не редакция — то мои замы и редакторы отделов однозначно. Бывали, правда, такие случаи, когда Сайкина притаскивала какую-нибудь сенсацию и просила — нет, требовала никому не показывать и даже не рассказывать — боялась утечки информации. А такое, утверждала она, случалось в старой редакции «В-И» — если в редакции кто-то узнавал, что Сайкина села на хвост эксклюзивной информации, а вскоре эта информация печаталась в какой-нибудь конкурентной газете — все, никто не мог убедить ее, что бывают совпадения, что идеи носятся в воздухе и т. д. — Сайкина была уверена, что ее буквально обворовали.

Но это был другой случай. Прелесть этого материала в том, что он — в реальных дневниках и фотках, а их у нас украсть никто не может. И потом случай выглядел таким вопиющим, что в него просто не верилось, и поэтому сотрудники приходили ко мне в кабинет удостовериться в реальности произошедшего.

Я подробно обсуждала пироговскую историю с Викой, чтобы дать ей понять — в ее жизни могло произойти или происходит то же самое. Вика верила и не верила — в глазах ее поселилось сомнение. Мы даже на полном серьезе обсуждали, как нанять тайного детектива, который бы неотступно следил за Олигархом (а потом, мечтала я, описать бы все это в газете!), но расценки в частных детективных бюро оказались Вике не по карману — я ж говорю, муж совсем не баловал ее ни деньгами, ни какими другими удовольствиями.

А через год моей подруге и вовсе стало не до тайной жизни мужа — у нее обнаружили рак груди, и в течение долгого года она почти не вылезала из больниц. Навещая ее в разных клиниках, я столько узнала об этой заразе — раке молочной железы, что захотела немедленно открыть в газете какую-нибудь «горячую» линию. Но Главный Художник — наш главный цензор и из всех серых самый серый кардинал — выслушав восторженные планы, охладил мой пыл: наша газета развлекательная, и нечего грузить читателя всякой мрачностью.

К Главному Художнику приходилось прислушиваться: он столько лет — с самого основания газеты! — уцелел на своем посту неспроста. За все эти годы он, конечно, не научился ни писать, ни рисовать, но школу лицемерия прошел выдающуюся. Поэтому я довольно часто остужала свои восторженные эмоции о льдины его непробиваемого спокойствия и опыта.

Вика с трудом, но все, выкарабкалась из своей страшной болезни. Но через год на нее обрушилась другая беда. Ее Олигарх, отдыхая в Черногории (а жене сказал, что поехал по делам в Италию — закупать новое оборудование для рулетиков!), попал в больницу. Он сам позвонил ей и сказал, что потерял сознание и упал в ванной комнате в номере отеля. А на следующий день его телефон уже не отвечал — бедная Вика не знала, что думать, ведь она даже не знала, в каком он городе! Наконец, через наше посольство кое-как выяснилось его местонахождение. Но Олигарх находился в глубокой коме, а еще через день умер. Вика хотела было лететь в Черногорию, но там уже была мать Олигарха и его компаньон, они уговорили вдову поберечь себя и не прилетать, хотя у нее уже был куплет билет на самолет.

А дальше — все, как в нашей статье про пироговскую семью. Вика начала узнавать такие подробности из жизни своего супруга, от которых за неделю поседела в свои неполные сорок лет.

Оказывается, у милого Олигарха давно была другая женщина. Да не просто женщина — проститутка из череповецкого стриптиз-клуба, куда наш герой любил частенько наведываться. Ему так понравилась стриптизерка, что он скопом купил весь этот стриптиз вместе с клубом. Он вообще отличался широкими сексуальными взглядами — одинаково любил проводить интимное время и с мужчинами, и с женщинами, а еще лучше — с теми и другими одновременно. И юная стриптизерка понравилась ему тем, что с удовольствием разделила с ним эти странные сексуальные забавы, — потом моя бедная Вика найдет в мобильном телефоне массу фотографий мощного группового секса с участием Олигарха и его пассии.