Реймонд Пристли - Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта

«Самое плохое то, что ветра невозможно избежать. Если тебя раздражает человек или более сильное, чем ты сам, животное, ты можешь отойти в сторону, зайти за изгородь, на худой конец – бросить в него камнем и т.д., мы же прикованы к месту адски холодным ветром и бессильны против него, в то время как он раздирает в клочья палатку. Наше физическое самочувствие ухудшается, мы все больше мерзнем, ноги ледяные, тело то и дело сводит судорога. Остается надеяться, что с судном все в порядке и что ветер не отнес его на север. До начала бури Левик и Абботт сообщали, что видели дымок около языка ледника, поэтому мы предполагаем, что «Терра-Нова» укрывается в бухте Рилиф, но в такие моменты, как сейчас, у всех разыгрывается воображение. Все мы, и я больше остальных, страдаем от почти невыносимого зуда, который возникает, когда сильно переохлажденные ноги согреваются и кровообращение начинает восстанавливаться. Барометр нам сейчас ни к чему. Мой опыт убеждает в том, что если ртуть поднимается, значит буря станет сильнее, а если падает, то ветер будет крепчать. Ну, а если барометр стоит на месте, то и буря лютует с прежней силой. Забавно, не правда ли?»

Двадцать третьего ветер на несколько часов спал до умеренного бриза, и мы воспользовались передышкой для охоты а тюленей. Их было мало, но все же удалось убить и разделать молодого крабоеда и тем пополнить текущий запас продуктов. В этот день Кемпбелл попросил меня взять на себя заведование продовольственной частью на тот случай, если «Терра-Нова» не придет и нам придется зимовать на берегу, и с тех пор я распоряжался выдачей всех продуктов. Зимой эта работа доставляла много хлопот, но в то же время заставляла думать о повседневных нуждах и отвлекала от иных мыслей, а потому явилась для меня скорее благом, чем злом. Будь рядом со мной другие спутники, они могли бы усомниться, разумно ли я распоряжаюсь продуктами, но у моих верных товарищей неизбежное сокращение пайков только увеличивало уважение ко всем действиям интенданта. Когда все сроки прибытия судна миновали, не раздалось ни одного слова упрека, и хотя моя работа бывала иногда крайне неприятной, участники партии в том совершенно неповинны.

Ослабление ветра двадцать третьего сопровождалось повышением температуры воздуха, и мы тут же почувствовали последствия длительного пребывания на одном месте. Под нашими спальными мешками постепенно образовывались выемки, быстро заполнявшиеся теперь водой. Дикасон и я подложили под себя камни, чтобы защитить плечи и бедра от влаги. Кемпбелл же использовал в качестве матраца лыжи и лыжные палки, и в конце концов остальные последовали его примеру. Советую поступать таким образом всем, кто в наказание за свои грехи окажется в аналогичном положении..

Двадцать четвертого ветер снова усилился, и хотя он время от времени замирал, было ясно, что буря неизбежна. На этот раз буран сопровождался таким сильным снегопадом, что мы из одной палатки не видели другой, а двадцать седьмого не различали и собственной, сидя на санях в трех ярдах [2,75 м] от нее. Внутри палатки было чрезвычайно неуютно: выросшие у ее стенок сугробы ограничивали свободу движений, снег проникал во все дыры, образовавшиеся во время предыдущего шторма, и даже сквозь поры водонепроницаемого брезента – все было насквозь мокрым. Оставалось только лежать, думать и спать, но и заснуть было нелегко. Ветер продолжался ночью двадцать седьмого и весь день двадцать восьмого, правда, последние часы без снега, отчего огромные сугробы, окружавшие палатку и сани, исчезли почти бесследно и высвободившийся из-под их тяжести туго натянутый брезент оглушительно хлопал – сущий ад да и только.

Двадцать девятого ветер наконец унялся, мы дотащили сани до северного берега острова Инекспрессибл и поставили палатку на гравийном дне бывшего озера, прижав стенки за отсутствием снега большими камнями. Левик с партией остались у склада «Врата Ада», так как с этого места открывался прекрасный обзор в том направлении, откуда ожидалось судно. Во время последней бури Кемпбелл подробно обсудил со мной создавшееся положение и мы пришли к выводу, что самое правильное – вести себя так, будто мы уже знаем, что «Терра-Нова» за нами не придет, а следовательно, немедленно начать запасать продовольствие и подготавливать жилье для зимовки. В этот день мы высмотрели два сугроба, которые вполне могли вместить всю нашу партию, и решили, что разделимся на два отряда и впредь при любой погоде один из них будет рыть пещеру в снегу, а другой – выслеживать и забивать тюленей и пингвинов; затем заготовленное продовольствие вместе с кое-каким снаряжением перенесем на берег острова. В соответствии с этим планом мы использовали каждый мало-мальски годный день, чтобы сделать хоть что-нибудь в предвидении зимы.

ГЛАВА XVI

ПОДГОТОВКА К ЗИМЕ

Охота на тюленей и пингвинов. – Сокращение рациона сухарей. – В бурю ставим палатку. – Роем пещеру. – Ворвань в рационе. – Первая лампа для чтения. – Дни рождения. – Раздача сухарей. – Достоинства недосушенных сухарей. – Жеребьевка в Антарктике. – Непрекращающиеся ветры. – Переселение в пещеру. – Черная суббота. – Крушение палатки Левика. – Ночь страданий

Хорошо, что мы перенесли лагерь, воспользовавшись кратковременным затишьем, – оно продолжалось всего лишь несколько часов, а затем снова задул сильный западный ветер. Но мы уже понимали, что не можем откладывать заготовительные работы из-за ветра, дующего с плато, и 1 марта, не обращая на него внимания, занялись охотой. Она была сравнительно удачной – за день убили, освежевали и заложили в склады двух тюленей и восемнадцать пингвинов, – и все же мы убедились в том, что заготовить на зиму достаточно мяса будет нелегко. Работать пришлось на пронизывающем ветру в заношенной до дыр и не защищающей от холода одежде, и все обморозились. Мы настолько ослабели после двухнедельного отсиживания в палатках на одноразовом питании, что с трудом прошли около мили [1,6 км].

До этого времени я еще не установил окончательно зимний рацион, но мы решили, пока не обоснуемся на зиму, не трогать основные запасы и обходиться продуктами, взятыми в санный поход. Пришлось норму сухарей уменьшить с восьми – таков был санный рацион – до одного в день и вовсе отменить такие лакомства, как сахар, шоколад, изюм… В этот переходный период дневной паек каждого состоял из смеси половинной порции мяса и пеммикана, жидкого какао и одного сухаря. Оставалось только мечтать, что, когда наступит зимняя ночь, можно будет наесться досыта.

Третьего снова налетел ветер во всей своей мощи, и наши многострадальные палатки уже не могли противостоять его атакам. Об этом убедительно рассказывает мой дневник:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});