Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков
И далее: «С падением старой тюменской династии Сибирь оказалась под властью хана Махмета Тайбуги. Со временем “тайбугины” объединили татарские улусы на Тоболе и Иртыше и основали свою столицу в урочище Кашлык на Иртыше.
Монгольское завоевание Сибири закончилось тем, что завоеватели растворились среди местных кыпчакских и прочих племён и усвоили их язык и культуру. Жители Кашлыка в XVI веке говорили на языке кыпчаков – половцев».
Полукочевой образ жизни сибирских татар способствовал развитию скотоводства: разводили лошадей и баранов. С развитием земледелия, в основном в поймах Иртыша и Тобола, а также ремёсел (изготовление глиняной и деревянной посуды, обработка металлов и ткачество) образ жизни становился более осёдлым. Земля и ремёсла требовали постоянства.
Местные сибирские народы – ханты, манси, вогулы и прочие – занимались в основном охотой и рыболовством и в летний период кочевали вдоль рек. Постепенно, в результате тесного общения с соседями – башкирами, татарами, а затем русскими – начинало развиваться скотоводство и земледелие.
Территория была разделена на улусы. Управление улусами осуществляли мурзы. Хан управлял своими подданными через визиря – карачу и советников. Дань (ясак) собирали даруги. Ханы не вмешивались в дела мурз: не было необходимости. Мурзы – нечто вроде удельных князей на Руси – при необходимости предоставляли хану то количество полностью экипированных и вооружённых всадников или пеших воинов, которое требовалось для проведения той или иной операции или похода, для отражения внешней угрозы. Хозяева улусов, мурзы и князцы, богатели, как могли, за счёт жителей своих селений, охотников и рыболовов, а также за счёт грабежей во время войн и походов. Поэтому в пограничных акциях участвовали весьма охотно. Таким образом, государственная организация в Западной Сибири была примитивной, но эффективной.
Сбор ясака, особенно на окраинах «Тюменского царства», зачастую проводился самыми варварскими методами и больше напоминал грабёж местного населения и мог сопровождаться кровью и захватом пленных. Пленных обращали в рабов и продавали на рынках Бухары и Самарканда. Началось это, когда Тюменью и Кашлыком овладел выходец из Бухары хан Кучум.
В середине XVI века вспыхнула война сибирского хана Едигера с пришедшим с южных степей бухарцем Кучумом. Кучум пришёл в Западную Сибирь на клинках наёмного войска, состоявшего из узбекских, ногайских и башкирских воинов. У Едигера был союз с Казанью и Крымом, но ни казанцы, ни крымцы помочь сибирским татарам не могли: они воевали с Москвой. Вскоре московские полки заняли Казань. С падением Казани рухнула татарская стена, простиравшаяся от Крыма до Сибири и представлявшая собой цепь городов – осколков Золотой Орды. Из этой стены Иван Грозный выбил наиважнейший камень – Казань. Правитель Большой Ногайской Орды хан Исмаил, потерявший казанскую опору, вскоре покорился Москве. За ним последовал и сибирский хан.
В 1555 году Едигер отправил в Москву своих послов из числа лучших людей. Послы Тягрул и Панчады снарядили караван, набили кожаные мешки соболями и черно-бурыми лисицами и отправились в дальний путь. Посольство их оказалось успешным. Просьбу хана Едигера, чтобы «белый царь» «всю землю Сибирскую взял во своё имя и от сторон ото всех заступил и дань свою на них положил и даругу своего прислал, кому дань собирать», Иван Грозный исполнил и объявил, что «землю Сибирскую» берёт «под свою руку». И прибавил к своему царскому титулу ещё и «всеа Сибирской земли повелитель». В Посольском приказе тотчас была заготовлена грамота и послана во все концы за московские рубежи: «Сибирский князь Едигер бил челом государю нашему, чтобы царь государь Сибирскую землю держал за собой и дань с сибирских людей брал, а их бы с Сибирской земли не сводил».
Подданных у Ивана Грозного не особенно прибавилось: по мнению историков, – 20–30 тысяч человек. С каждого охотника или главы семьи уговорено было платить «по соболю, да даруге государеву по белке по сибирской с человека».
Однако хитрый Едигер повёл свою игру и в итоге жестоко перехитрил себя самого.
Иван Грозный направил в Сибирь дворянина Дмитрия Непейцына. Сей дворянин обязан был вести все дела, касающиеся сбора и доставки в Москву сибирского ясака. Меха шли в Европе по хорошей цене и могли весомо пополнить опустошённую войнами и походами царскую казну. Непейцын прибыл в Кашлык и сразу же начал исполнять то, что требовал от него государь: шертовать татар, собирать выход, составлять перепись «чёрных людей». Едигер не дал Непейцыну исполнить царскую волю. Вскоре он нашёл повод и выпроводил русского даругу из Кашлыка. А соболью казну, которую к тому времени успели собрать, поручил отвезти в Москву мурзе Баянде.
Когда царские дьяки доложили государю, что сибирский хан вместо обещанных тридцати тысяч соболей прислал всего семьсот, тот был взбешён и приказал бросить мурзу Баянду в тюрьму. Когда потребовал оправдания, услышал, что-де Сибирскую землю «воевал шибанский царевич Кучум и людей поимал многих».
Тем временем Едигер, видимо, спохватившись, нарядил в Москву новое посольство. В мешках послов дьяки сочли «тысячю соболей да даружской пошлины 160 соболей». Гора мягкой рухляди, доставленная из-за Камня, умягчила сердце царя. Он приказал выпустить из тюрьмы посла Баянду. Окончательный размер ясака установил в тысячу соболей. Но при этом с мурзы истребовали клятву выплачивать эту более чем посильную дань «впредь ежегодно и беспереводно». Перепись «чёрных людей» в Сибири и присутствие московского даруги в Кашлыке Грозный отменил вовсе. Что ж, не без царской милости.
Русские цари, надо признать, вообще достаточно милостиво относились к жителям приобретённых земель. По более поздним источникам и грамотам известно, к примеру, что воеводам строго-настрого предписывалось не холопить местных, не вывозить их в качестве прислуги и работников в европейскую часть России. Воеводы, местные чиновники, казаки и стрельцы, что греха таить, порой выходили за пределы предписываемой любви к инородцам, но за это можно было поплатиться головой. Казаки были лишены комплекса высокомерия крестоносцев, хотя крест в Сибирь несли. С лёгкостью женились на местных, правда, прежде всё же крестили их с именами Аграфена, Степанида, Агафья и т. п.
Но, возможно, именно этот мягкий вариант колонизации края и погубил хана Едигера, его двор и родню. Если бы, к примеру, в Кашлыке или в острогах на речных путях и перепутьях стояли стрелецкие и казачьи гарнизоны с затинными пушками, бухарцы не смогли бы так легко и быстро покорить здешний край. Так что лучше бы в Кашлыке сидел русский даруга, и пусть бы он был алчен и вороват, а в крепостцах годовали бы казаки и стрельцы. Прокормил бы Едигер тех и других. Зато сохранил бы голову на плечах и уберёг от лютой смерти свою родню.
Всё произошло в 1563 году. Пришедший из южных степей Кучум при поддержке бухарского хана Абдуллы и наёмного войска разбил сибирцев. Попавший в плен Едигер был безжалостно умерщвлён. Семь лет потребовалось новому правителю Сибири,
