Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков
Вожак «диких» то ли растерялся, то ли имел приказ не вступать в бой с пришельцами, а взять их живыми и доставить в Кашлык.
Спустя некоторое время за излучиной послышались плеск вёсел и голоса казаков и охочих людей. Заметили приставший к берегу ертаульный струг. Но на струге – никого. Всполошились. Взялись за самопалы. Насыпали на полки пороху, разожгли фитили, изготовились. Да и увидели своих братов-казаков, плотно окружённых вооружёнными вогулами. Что делать? Стрелять нельзя – пули не пожалеют и казаков. И тогда Ермак, понимая, что рискует жизнью десятков своих товарищей, приказал стрелять поверх голов.
Много позже, когда казаки с Черкасом Александровым по посылке Ермака прибудут в Москву, в Посольский приказ, они по памяти составят «сказку» и в ней бесхитростно расскажут, что впервые с татарами они встретились на реке Туре: «…догребли до деревни до Епанчины… что ныне словет Туринский острог… и тут у Ермака с татары с кучюмовыми бой был, а языка татарского не изымаша».
Боя как такового в общем-то не было. «Дикие», только услышав первый залп с казачьих стругов, тут же разбежались. Обстоятельства резко переменились, и теперь они могли сами стать пленниками.
По тону «сказки», составленной для Посольского приказа, казаки ту стычку осознавали как собственную неудачу. Во-первых, не удалось взять «языка» и выведать о том, что их больше всего беспокоило: сколько войска у хана Кучума, в Кашлыке ли он сам и какой гарнизон охраняет столицу Сибирского ханства.
Зато Кучум ещё до подхода казаков к своей столице всё знал о Ермаке. Хан умел трезво определять степень опасности создавшихся обстоятельств. Алей из похода за Камень не возвращался. Хотя вести до недавнего времени присылал: он жёг волжские городки, набирал полон, сеял смерть и разорение, внушал русским страх, а местным черемисам, казанцам, астраханцам, ногайцам и прочим – тоже страх, но иной – не смерти, а покорности. Но Алей с войском возвращением опасно задерживался. Неужто перехитрили его лукавые промышленники с Вычегды, сумевшие вооружить гарнизоны затинными пищалями и укрепить свои городки, превратив их в неприступные крепости? А может, настолько опасным и хитрым оказался этот русский атаман Ермак? Соглядатаи и шпионы Кучума извещали, что Ермака и его войско Строгановы наняли охранять чусовские городки, слободы и починки, что у атамана не так уж много воинов, хотя оружие и снаряжение у них хорошее, привезённое из Литвы и Ливонии, есть даже пушки. И вот произошло то, чего не ожидал никто. Ни советники Кучума, которые всегда умели предугадать поступки соседей, будь то союзники или враги, ни он сам, мудрейший из мудрых, никогда не ошибавшийся в выборе оружия, если собеседника или соперника нужно было убедить в своей силе и склонить на свою сторону. С некоторыми и разговаривать не надо было, а лишь послать воинов во главе со своими сыновьями и опытных мурз, тоже с одинаковым искусством владевших и словом и клинком. Судя по донесениям шпионов, такого поворота событий не ожидали ни промышленники Строгановы, ни сам московский великий князь Иван, провозгласивший себя царём, ни его советники бояре, ни воеводы, рассаженные по городкам. Этот атаман нарушил все правила, которыми в той или иной мере руководствовались в своей политике соседние государи и повелители, подобно тому, как опрокидывают казан, где ещё кипит варево, которое должно напитать многих ожидающих. Кто он, этот бесстрашный воин? Говорят, что простой атаман, коих на Руси много. Кучум знал славу некоторых из них. Знал их имена, которые с затаённым страхом, а порою и с почтением произносили и в Бухаре и здесь, в улусах и даже в ханском дворце в Кашлыке.
Был шляхтич Вишневецкий, князь из старинного рода Гедиминовичей, ставший гетманом и казацким вождём. Это он собрал огромное войско, обосновался и обустроился на острове Хортица и оттуда потрясал окрестности, угрожая крымскому хану своими постоянными набегами. Вишневецкий метался, присягая то польскому королю, то турецкому султану, и в конце концов сговорился с московским великим князем Иваном, который осыпал его, князя и атамана, почестями, окружил доверием и послал воевать Крым. Там Вишневецкому и везло, и не везло. В конце концов турки его схватили и казнили, подвесив за ребро на железном крюке, а затем добили стрелами из луков, потому что князь Дмитрашка – так называли его турки – не умирал на крюке и целые сутки поносил мусульманскую веру и непомерно превозносил свою, православную.
Были ещё атаманы Еськович, Пясецкий, такие же разбойники, как и сам Дмитрашка. Недаром одного из них султан приказал бросить на железный крюк на той же стене, где злоязычил Вишневецкий.
Атаман Иван Кольцо. Этот до сей поры гуляет где-то на Волге. Соглядатаи говорят, что обличьем Кольцо больше похож на алана или перса, чем на русича.
Атаман Мишка Черкашенин. Говорят, верный друг и соратник Ермака. Злой и хитрый. В битве при Молодях был взят в плен его сын Данилка. Мишка хотел его обменять на шурина султана и других родственников и знатных воинов, захваченных казаками на Оке. Но крымский царь не согласился и казнил Данилку. В отместку атаман изрубил весь полон, сжёг земляной город Топракалы и захватил Азов. Сейчас, говорят, Мишка Черкашенин, упившись кровью правоверных, отозван великим князем Иваном в Ливонию и воюет где-то под Полоцком или Псковом. Видать, и там, в Литве и Ливонии, вместе с Ермаком был.
Алей не возвращался. Кучума это беспокоило. Самую боеспособную и многочисленную часть войска, состоявшую из башкирских, узбекских и ногайских всадников, Кучум отдал ему с приказом занять Чердынь, а если не удастся, то сжечь крепость, истребить гарнизон, воеводу и жителей, вырезать все деревни, заимки и починки, разрушить до основания строгановские солеварни и пасеки, вытоптать посевы. Чтобы и духу русского не осталось на левобережье Волги. Сначала – Чердынь, а потом и другие пермские и иные города. Делу на первых порах помогут черемиса, башкирцы, живущие на восточных склонах Среднего Урала, югра да пелымцы.
Было время, упустил Кучум момент ударить по московским городам и развеять их пепел по ветру, как делали это в прежние века великие ханы Золотой Орды. Хорошее было время. Крымцы и ногаи под предводительством
