Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

Претенденты на власть в Нанкине, казалось, не обращали никакого внимания на Мэйлин: стоит ли считаться со «слабой женщиной», которая озабочена прежде всего плачевным положением своего супруга. Но «слабая» Мэйлин заставила слушать себя, поскольку она говорила от имени могущественных семей Китая. Мадам разгадала план Хэ Инцина. Жертвой бомбардировки Сиани может быть ее муж, и она сделала все, чтобы этот план не осуществился. Хэ Инцин энергично занялся концентрацией военных сил с явным намерением нанести удар по мятежным генералам.

В Советском Союзе внимательно следили за тем, что происходит в Китае, центральные и местные газеты сообщали читателю новости о событиях в этой стране. Но была в СССР одна газета, судьба редактора которой непосредственно зависела от исхода сианьских событий. Речь идет о газете Уралмашзавода «За тяжелое машиностроение». На ее страницах подробно освещались, со ссылками на информацию из Японии, события в Сиани.

15 декабря… В Нанкине введено чрезвычайное военное положение, ибо командование нанкинским гарнизоном полагает, что некоторые круги в столице связаны с восставшими. Нанкинское правительство запретило публикации о восстании как в Китае, так и за границей. 16 декабря… Восставшие перебили охрану Чан Кайши, состоявшую из 50 человек. Назначенный временно председателем нанкинского военного совета генерал Фэн Юйсян послал телеграмму Чжан Сюэляну, в которой предложил себя на роль пленника вместо Чан Кайши… Чжан взял на себя полную ответственность за безопасность генералиссимуса.

Обязанности редактора газеты исполнял Николай Владимирович Елизаров. Его настоящее имя — Цзян Цзинго. Да, это был сын Чан Кайши.

Пока Чан Кайши находился в Сиани, Лю Сянь попытался прибрать к рукам правительственные учреждения и вооруженные силы в Чэнду, включая военную академию, подразделение военной полиции и даже местное отделение Гоминьдана. Согласно свидетельству американского дипломата, Лю вначале советовал Чжан Сюэляну не церемониться с пленником и избавиться от него. Сычуаньский милитарист выступил в поддержку Чан Кайши лишь пять дней спустя после похищения лидера Гоминьдана.

Американцы, как и англичане, уповали на мирное разрешение конфликта, они симпатизировали сианьским генералам, поскольку усиление сопротивления Японии в Китае, нажим на соперника чужими руками соответствовали их интересам. После начала сианьского инцидента английское и американское посольства активизировали контакты с Сун Цзьгвэнем, Сун Мэйлин, Кун Сянси.

Посол США Джонсон усмотрел в сианьских событиях пользу для Чан Кайши. Американский посол дал развернутую оценку событиям в Сиани: «Он был одиноким, холодным, жестоким человеком, у которого не было друзей; он не способен оказывать кому-либо доверие; его ненавидели те, кто усматривал наличие у него амбициозных устремлений к диктатуре. Несмотря на это, Чан Кайши получал их поддержку, поскольку они не видели в Китае человека, равноценного ему по способности внушать верноподданнические чувства. Когда Чжан Сюэлян захватил Чан Кайши, он декларировал призыв, который должен был быть популярным… Народ, однако, не слушал его; люди отвернулись от него и назвали Чжан Сюэляна предателем. А почему? Да, я думаю, это произошло потому, что действия Чжана, пленившего Чан Кайши, сделали внезапно Чан Кайши символом того, чего хочет китайский народ больше всего, конкретно: единства»[55].

По заданию ЦК КПК в Сиань прибыл Чжоу Эньлай. Он изложил позицию КПК, подчеркнул ее заинтересованность в мирном урегулировании сианьского инцидента. Этот интерес КПК стимулировался рекомендациями Коминтерна. Чжоу Эньлай вошел в состав Чрезвычайного комитета объединенной антияпонской армии во главе с Чжан Сюэляном.

Чан Кайши опасался участия в переговорах представителей КПК: за последние годы он сделал немало, пытаясь уничтожить коммунистов. И вот перед ним посланник КПК — Чжоу Эньлай, известный ему еще по школе Вампу, по встречам в 20-х годах. Но Чжоу Эньлаю, когда тот появился с предложением о переговорах, было указано сначала на дверь. Все же старые связи действовали в пользу диалога. Чан защищал свою политику как единственно правильную в сложившейся обстановке, обвинял Чжан Сюэляна в том, что тот ставит под угрозу дело объединения Китая. Диалог зашел в тупик.

Приятной новостью стало предложение Чжоу Эньлая освободить сианьского пленника. Представитель КПК упорно излагал Чан Кайши позицию, которую ему не раз повторяли и местные генералы: без сопротивления Японии Китай не выживет как нация, а национальное спасение невозможно без единства. Были и другие аргументы, толкавшие Чан Кайши на изменение позиции. Сианьская драма, писала генералиссимусу Сун Мэйлин, стала частью нанкинской драмы. Жена явно намекала на планы Хэ Инцина, пытавшегося вместе с ударом по мятежным генералам расправиться заодно и со своим соперником. Стоило задуматься: Чжан Сюэлян и Янь Хучэн не собирались убивать своего пленника, а хотели лишь договориться с ним; но в то же время в Нанкине среди его соратников зрел против него заговор. Чан Кайши дал согласие на единые действия против Японии, обязался прекратить линию на подавление коммунистов.

В середине декабря 1936 г. иностранные корреспонденту, инспирируемые главным образом японской дезинформацией, передавали в свои газеты сообщения, будто Чан Кайши убит. Советник Дональд бросился 14 декабря в Сиань.

Сун Мэйлин попросила Дональда привезти от Чан Кайши письменный приказ, предотвращающий любое нападение на Сиань гоминьдановских войск с целью обеспечения безопасности генералиссимуса. Приказ был издан. В нем говорилось о трехдневном перемирии. Через несколько дней Дональд позвонил в Нанкин: успокойтесь, генералиссимус жив, в добром здравии, живет в комфортабельном доме и с ним хорошо обходятся. Для Мэйлин эти вести стали утешением, для Хэ Инцина послужили поводом для вспышки раздражения.

Длительные переговоры закончились согласием Чан Кайши написать в присутствии «молодого маршала» письмо в Нанкин, которое было отправлено через одного из наиболее доверенных советников генералиссимуса. В письме правительству содержалось предложение Чжан Сюэляна направить представителей в Сиань для переговоров об освобождении Чан Кайши. Министры в Нанкине упрямились. Вскоре они дали согласие Сун Цзывэню на поездку в Сиань в качестве члена семьи. 20 декабря Сун вылетел в Сиань и на следующий день возвратился, поведав журналистам о своих надеждах.

Чжан Сюэлян с удовлетворением воспринял прибытие в Сиань Кун Сянси и Дональда. «Молодой маршал» надеялся, что они могут повлиять на пленника, сделать Чан Кайши сговорчивей. Генералиссимус оставался непреклонным. Дональд возвратился в Нанкин, где его с нетерпением ожидала Мэйлин. 22 декабря супруга Чан Кайши, сопровождаемая Дональдом, вылетела в Сиань. Когда самолет пошел на посадку, Мэйлин вытащила из своей сумочки револьвер и передала его Дональду. Она просила старого друга семьи, знавшего Мэй еще с детства, застрелить ее, если сианьские мятежники попытаются схватить посланцев Нанкина.