Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Так, во время следствия по второму делу, в июне 2007 года, начальник оперативно-разыскного бюро упомянутого ДРО полковник милиции В. Шиманович поставил в известность следователя Генеральной прокуратуры С. Каримова о следующем: «По поступающей оперативной информации, обвиняемые по уголовному делу № 18/432766-07 Ходорковский М.Б., Лебедев П.Л. имеют намерения, в случае освобождения из-под стражи, покинуть пределы РФ и предпринять противодействие дальнейшему расследованию вышеуказанного уголовного дела, в частности, оказать давление на участников уголовного судопроизводства, предпринять меры к уничтожению следов преступления».

Нетрудно догадаться, что защита узнала о существовании сего документа и ознакомилась с его содержанием в суде при рассмотрении очередного ходатайства следствия о продлении срока содержания обвиняемых под стражей. Надо ли говорить, что всевозможные возражения, сопровождавшиеся попытками выяснить у противной стороны, на чем основаны заявления оперативных работников о неких призрачно-перспективных намерениях Ходорковского и Лебедева, наталкивались либо на откровенное молчание, либо на ссылки на секретность источников такой информации.

Вот как зафиксировал судебный протокол от 5 марта 2009 года реакцию защиты в Хамовническом суде Москвы на очередной прогностический «шедевр» оперативного замеса: «…есть такая очаровательная организация, которую мы очень сильно полюбили за последние годы, она называется ДРО. Департамент режимных объектов Министерства внутренних дел. Каким-то образом, сидя в Москве, этот ДРО регулярно узнавал, что Ходорковский и Лебедев обязательно сбегут из-под стражи, если только им такую возможность предоставить, поэтому надо их арестовывать. И эта оперативная информация появлялась всегда накануне очередного судебного заседания. Обращаю внимание, на всякий случай, что ДРО сидел в Москве, а Ходорковский и Лебедев были в г. Чите». Впрочем, судью эти уникальные способности оперативных сопровождателей не удивили, и он, как и его предшественники, недрогнувшей рукой продлил срок нахождения подсудимых в СИЗО.

К сожалению, и до сегодняшнего дня злостное манипулирование оперативными возможностями продолжается в полной мере. С одной стороны, закон содержит ясный и четкий запрет на использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам Уголовно-процессуальным кодексом. С другой – по-прежнему не проверяемые следователями, прокурорами и судьями на истинность оперативные данные учитываются при принятии процессуальных решений, от которых порой зависит судьба уголовного дела и его фигурантов.

Познавательности ради следует отметить, что вышеупомянутый ДРО заботился не только о наших доверителях Михаиле Ходорковском и Платоне Лебедеве. Другие фигуранты «дела ЮКОСа» также не оставались без его пристального внимания. Одним из таких «счастливцев» был ставший в итоге инвалидом Антонио Вальдес-Гарсия, о котором мы подробнее расскажем далее, когда речь пойдет об иных жертвах разгрома нефтяной компании. Однако сейчас все же целесообразно привести пример, наглядно демонстрирующий относительно безобидные, хотя и основанные на обмане методы, использовавшиеся, по рассказам Вальдеса-Гарсии, представителями силовых ведомств.

Итак, в данных в Испании под присягой 3 января 2008 года показаниях он рассказал о том, как некий полковник Козловский убеждал его по телефону, не опасаясь ничего, вернуться в Россию и рассказать все известное по «делу ЮКОСа». Были даны заверения, что следственные органы уверены в его невиновности. Чтобы убедиться в надежности выдаваемых на словах гарантий, Вальдес-Гарсия попросил организовать разговор непосредственно с начальником управления Генеральной прокуратуры РФ по расследованию особо важных дел В. Лысейко, что и было обещано. Далее предоставим слово самому Гарсии: «Козловский сказал, что обеспечит мне разговор с Лысейко, и дал мне номер телефона… Когда я позвонил по этому телефону и поговорил с взявшим трубку мужчиной, у меня создалось впечатление, что то, каким языком говорил этот человек, какой тон он использовал, не соответствует тому, как разговаривал бы человек, занимающий такую должность, как Лысейко… Человек, взявший трубку по номеру, данному мне Козловским, приводил философские аргументы, цитируя Шопенгауэра, с тем, чтобы убедить меня в том, что морально правильным выбором было бы мое возвращение в Россию. Позже, когда я вернулся в Россию, я спросил Козловского, кто же в тот день взял трубку. Козловский подтвердил, что это просто был какой-то парень из его подчиненных, так что моя интуиция меня не подвела – это действительно был не Лысейко».

Говоря о деятельности «бойцов невидимого фронта», нельзя обойти вниманием и ту часть их деятельности, которая направлена на контроль за работой защитников, а порой и на неприкрытое противодействие им.

Начну с выражения уверенности в том, что любой занимающийся не самыми мелкими делами адвокат знает, что оперативные службы проявляют к нему тот или иной интерес в зависимости от полученных от следствия заданий, собственной инициативы или конкретных обстоятельств дела. Как проявляется этот интерес – понятно, и представители правоохранительных структур порой этого даже не скрывают.

Вспоминаю, как когда-то в связи с работой по совершенно другому «нефтяному» делу я находился в служебном кабинете одного из следователей Следственного комитета МВД РФ, вероятно симпатизировавшего либо моему подзащитному, либо мне. Задумчиво глядя в окно, он вдруг спросил меня: «Что, Константин Евгеньевич, сложности с зятем одолевают?» Я ничего не ответил, тем более что никаких разговоров на такого рода темы ни с кем из посторонних никогда не вел. А придя домой, устроил взбучку жене и теще, предупредив, что телефон нужен для срочных и коротких сообщений, а не для многочасового обсуждения семейных проблем. Естественно, и для себя я также сделал надлежащие выводы.

Подобных примеров по юкосовским делам я могу привести достаточное количество. Среди них есть очень показательные, и даже жаль, что в каких-то случаях нет возможности раскрыть все подробности, дабы не ставить под удар своих информаторов.

Но такого рода контроль за адвокатами является абсолютно противоправным. В федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» в статье, посвященной защите адвокатской тайны, четко сказано: «Проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только на основании судебного решения». Стоит ли говорить, что никаких судебных решений нам не предъявлялось, ни когда проводились не особенно скрываемые оперативно-розыскные мероприятия, ни, как правило, при проведении следственных действий, например обысков у работавших с ЮКОСом адвокатов на рабочем месте.