Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

Володя возвращается в Москву и узнает, что арестованы все организаторы концертов в Ижевске, ведется следствие. Следователи собираются допросить Володю и меня. Он звонит в Сочи:

— Приезжай.

Я бросаю все, срочно вылетаю. Но тут начинаются гастроли Таганки в Тбилиси… Планировались выступления Высоцкого в спектакле «В поисках жанра» вместе с Золотухиным, Филатовым и Межевичем. В течение пяти дней по два спектакля во Дворце спорта. А уже потом начинались официальные гастроли Театра на Таганке.

Мы приезжаем, и неожиданно выясняется, что зритель во Дворец спорта не идет. Все билеты на «Мастера и Маргариту», на «Гамлета» давно проданы, а на «Поиски жанра» (практически, на Высоцкого) никаких аншлагов. Вместо десяти спектаклей прошло всего пять. А вот на концертах — в институтах и других залах — были «битковые» сборы. Это несколько приободрило Володю, а то он очень переживал… Ему стало казаться, что публика к нему равнодушна, что он уже никому не нужен… И только позже мы узнали, что тбилисцы вообще не любят ходить в свой Дворец спорта.

Возвращаемся в Москву — это уже конец сентября. Нас с Володей вызывают в Ижевск. Советуемся со знакомым юристом: ехать или не ехать. Эта женщина говорит: ни в коем случае! Если им надо, то пусть приезжают в Москву. А в Ижевске уже назначают дату суда. Но юрист повторяет: ехать не надо…

Ноябрь, декабрь. Следователи шлют повестки в театр, грозят арестом… В самом конце года прилетает Марина — на примирение. 31 декабря — Марина уже на даче. А Володя едет получать холодильник для одной девушки, отвозит его к ней домой…

(Тут я должен сказать, что последние годы Володя очень серьезно относился к этой девушке. Хотя меня тогда она немного раздражала… Но я видел Володино отношение: он принимал участие в ее жизни, вникал в ее студенческие дела… Конечно, она сыграла в жизни Высоцкого определенную роль. Было бы очень интересно и важно, если бы она сама рассказала… Но ее молчание, конечно, можно понять…)

Так вот — Марина ждет на даче, а у нас еще ничего нет. (Встречать Новый год должны были на даче у Володарского.) Мы заезжаем в магазин, покупаем огромный кусок мяса. Володя едет на дачу. А нас с Севой просит захватить с собой знакомых девушек. Мол, собирали компанию, мотались по всей Москве…

Приезжаем на дачу, мясо уже готово. У Володарского-Трифонов, Аксенов… настроение праздничное. Все идет нормально, Володя немного размяк… И вдруг назавтра он мне говорит:

— Скажи Марине, что тебе срочно надо в Москву.

И я понимаю, что ему самому нужно в Москву — кончилось «лекарство». А Марине он сказал, что с этим все покончено… Подхожу к Марине:

— Ты знаешь, мне надо в театр, на утренний спектакль…

А Володе говорю:

— Ты подбросишь меня до трассы?

— Да, конечно.

Марина:

— Но только до трассы?

— Да, только до трассы.

Мы садимся в машину (Сева тоже поехал), и Володя гонит на скорости двести километров, не обращая внимания ни на светофоры, ни на перекрестки…

На Ленинградском проспекте, прямо напротив Первой Градской больницы, машина врезается в троллейбус. Сева ломает руку, у меня — сотрясение мозга. Сам Володя невредим. Подъезжает «скорая». Володя пересаживает нас в машину скорой помощи, а сам на десять минут уезжает на такси. Через десять минут, просветлевший, появляется в больнице — поднимает на ноги всех врачей! Мне делают уколы, Севе вправляют руку. Вскоре вся Москва гудела, что Высоцкий насмерть разбился на своей машине. Начинается дело об аварии… И вот практически в течение одного года — несколько уголовных дел… Одно дело еще не заканчивалось — начиналось другое.

И третьего января (может быть, четвертого или пятого — уже не помню точно) в больнице появляется следователь из Ижевска. Следователь по особо важным делам — полковник Кравец.

Этот следователь решил раздуть громкое дело… В разное время в Ижевске выступали Хазанов, Толкунова, Высоцкий — но проводила их одна группа администраторов. Кравец ухватился за Высоцкого — имя-то одиозное… И дело Высоцкого он решил «дожать» во что бы то ни стало.

Администраторы попались там на махинациях с билетами (люди они были безграмотные и не имевшие никакого отношения к искусству). Следователь даже показывал фотографии не полностью сгоревших билетов… А еще он показал фотографию: на тюремной стене один другому написал… «Вали все на Высоцкого. Ты был пьян. Он тебя вытащит».

Кравец зацепился за показания администраторов, а Володю — и меня уже не слушал. Они говорили, что отдали деньги Высоцкому, — он верил только им. А поскольку это якобы было хищение, то все было очень серьезно…

И вот Кравец вызывает меня из палаты на допрос, Сева звонит Высоцкому (мы с Севой в одной палате). Высоцкий с Вадимом Тумановым появляются через двацать минут. Врываются в комнату, ще идет допрос! Мне Володя говорит:

— Возвращайся в палату!

Кравец:

— Владимир Семенович, что это такое?!

Володя:

— А Вы, вообще, — давайте отсюда! Какое Вы имеете право допрашивать человека в больнице? У Вас что-есть разрешение?

— Нет, но я его получу.

— Вот получите, тогда другое дело.

— А между прочим, Владимир Семенович, у меня есть санкция прокурора допросить и Вас…

— Что?! Да пошел ты…!

На следующий день Кравец снова приходит в больницу, но уже в сопровождении московского человека и с разрешением на допрос в присутствии врача. И в присутствии врача допрашивает меня.

Тогда Высоцкий поехал к начальнику следственного отдела прокуратуры Союза. Через десять минут — звонок в больницу. К телефону подходит московский полковник. Их обоих (его и ижевского следователя) вызывают к этому генералу. И когда их вызвали на ковер за противозаконные действия, то один из них сказал:

— Товарищ генерал! Вы знаете, в больнице Высоцкий козырял Вашим именем… Называя Вашу фамилию, грозил, что сгноит нас.

Чего на самом деле не было… Но они хотели скомпрометировать Высоцкого перед этим начальником, и тот потом его не принял… А помощник сказал Володе:

— Владимир Семенович, Вы вели себя недостойно. Товарищ генерал не сможет Вас принять.

Уезжая в Ижевск, Кравец оставляет еще один материал на Высоцкого — по делу об автомобильной аварии… Естественно, что мы с Севой пишем заявления о том, что никаких претензий к Высоцкому не имеем. Но это не помогло. Более того, Кравец «делает бумагу» о том, что Высоцкий специально разбил машину, чтобы укрыть в больнице свидетеля Янкловича. Свидетеля по делу, ведущемуся в Ижевске. Мы поднимаем на ноги всех своих знакомых, чтобы закрыть это дело… Но уже никто помочь не мог. (Володя одного следователя из Ленинского райотдела даже пригласил вместе с женой, угощал, разговаривал… А дело об аварии, как выяснилось, уже было отправлено на Петровку.)