Александр Семенов - На взлёте

Звоню начальнику метеослужбы дивизии. Он сообщает о повсеместном улучшении метеоусловий.

Поднимаю в воздух еще несколько групп истребителей. А во второй половине дня уже почти все летчики дивизии втянулись в боевые действия.

Да, в 1945 году мы воевали уже несколько иначе, чем, скажем, в 1941 или 1942 годах. Тогда от летчиков требовали главным образом одного - как можно больше находиться в воздухе. Подчас не принимались во внимание ни сложность метеорологических условий, ни усталость, ни даже недостаток опыта. Это оправдывалось обстоятельствами: противник имел в то время значительное превосходство в авиации, и мы вынуждены были работать, что называется, на износ. Тяжелая обстановка на фронте не позволяла пунктуально выполнять законы летной службы.

Другое дело - в сорок пятом, когда мы полностью господствовали в воздухе. Тут уж требовался более осмотрительный подход к постановке летчикам боевых задач. Стали строже учитываться и метеоусловия, и индивидуальные особенности каждого воздушного бойца, в том числе, конечно, степень его выучки. Если даже опытный летчик имел значительный перерыв в полетах, ему не сразу давалось боевое задание, а предварительно планировались учебные полеты в тылу или поручалось патрулирование над своим аэродромом.

Молодежи разрешали летать на фронт только под руководством опытных командиров. В боевой строй ее вводили постепенно, без спешки.

Сказывались здесь и профессиональный рост самих авиационных командиров, возросшая их оперативно-тактическая грамотность. Большинство из них успело глубоко познать характер воздушного боя того времени. А это позволяло конкретнее руководить действиями подчиненных, противопоставлять тактике врага свою тактику, максимально использовать боевые возможности самолетов, состоящих на вооружении.

Но война - всегда война. Предусмотреть здесь решительно все почти невозможно. В динамике боев непременно возникают какие-то осложнения. Так было и в данном случае.

Хотя взаимодействие с танкистами мы продумали до мельчайших деталей, оно не раз оказывалось под угрозой. Введенные в прорыв танковые армии продвигались настолько быстро, что инженерно-строительные батальоны не успевали готовить для нас аэродромы. Не всегда справлялись со своими обязанностями и батальоны авиационного обслуживания.

Помогло вмешательство С. А. Красовского. Два таких батальона он подчинил мне на все время операции. По тогдашним взглядам, это было отклонением от нормы, своего рода эксперимент, который, на наше счастье, дал хороший эффект. До того на каждом новом аэродроме мы имели дело с новой тыловой частью. Сработаться с нею обычно не успевали, людей, обслуживавших нас, толком не знали, и в напряженной обстановке наступления это нередко порождало всякого рода неувязки. Они исчезли сразу же, как только дивизию стали обслуживать два определенных батальона.

Одним из них командовал майор И. М. Бухтьяров. Когда-то мы вместе служили с ним в составе одной эскадрильи. Это был исключительно исполнительный и инициативный офицер. Сам в прошлом летчик (его списали с летной работы по состоянию здоровья), он не только понимал, а душой воспринимал наши нужды, делал все возможное и даже, казалось, невозможное для успешной боевой работы авиаполков.

Не мог я жаловаться и на командира другого батальона - майора А. Д. Коцубальского. Он тоже работал не за страх, а за совесть.

Из состава батальонов были выделены две передовые комендатуры, способные по своему техническому оснащению обеспечить боевые действия любого полка. Эти комендатуры двигались вслед за танковыми соединениями и заблаговременно готовили аэродромы, завозили туда горючее, боеприпасы. При этом нередко использовалась помощь танкистов: командующий 4-й гвардейской танковой армией Д. Д. Лелюшенко предоставлял в наше распоряжение тракторы и даже танки для уплотнения грунта взлетно-посадочных полос.

Помогало и местное население. По первой же нашей просьбе, а зачастую и по собственной инициативе польские граждане выходили на работу со своим транспортом, с лопатами и кирками.

Пользуясь случаем, не могу не сказать, что на протяжении всего довольно длительного времени базирования дивизии на территории Польши мы постоянно чувствовали самое доброе отношение к нам со стороны польского народа. Не оставались в долгу и наши люди - всегда старались как-то облегчить далеко не легкое положение поляков, только что освобожденных от ига немецко-фашистской оккупации, заботились об устройстве тех, кто возвращался в родные места, уважительно относились к национальным обычаям и традициям.

Братского взаимопонимания никак не могли нарушить банды бандеровцев, скрывавшиеся в лесных трущобах. Иногда им удавалось сжечь самолет, совершивший вынужденную посадку вдалеке от своего аэродрома, или расправиться с одиночкой солдатом, оказавшимся за пределами части. Все это, конечно, переживалось очень больно. Но мы-то знали, что бандитизм буржуазных националистов корнями своими уходил отнюдь не в толщу польского народа, а питался извне, нашими общими врагами.

За четыре дня наступления ударная группировка 1-го Украинского фронта продвинулась вперед на 80 - 100 километров. Попытки противника сорвать или задержать развитие хорошо подготовленной операции успеха не имели.

В эти дни отличились многие наши летчики.

Шестерка Ла-5, ведомая командиром эскадрильи майором Г. Г. Власенко, нанесла удар по скоплению вражеской пехоты и автомашин в районе западнее Кельце. Сбросив бомбы с высоты 600 - 500 метров, она сделала еще несколько заходов, уничтожая противника пушечным огнем.

Эта эскадрилья вообще была у нас одной из лучших. Г. Г. Власенко, сам отличный боец, умел работать с подчиненными. Обладая недюжинными организаторскими способностями, он вырос в дальнейшем в крупного авиационного руководителя. После окончания Отечественной войны его назначили командиром полка, а сейчас он генерал-лейтенант авиации.

Успешно действовали при штурмовке противника и группы, возглавляемые майором Г. В. Диденко, майором Ф. М. Косолаповым, капитаном В. В. Зайцевым. Каждая из них уничтожила десятки автомашин и сотни вражеских солдат. Несмотря на сильное огневое противодействие с земли, они осуществляли по четыре-пять заходов на одну и ту же цель, тогда как немецкие летчики при штурмовке наших наземных войск в лучшем случае отваживались на два захода. Понятно, что и результативность их штурмовок не могла идти ни в какое сравнение с нашими.

Одновременно велась борьба с авиацией противника на его аэродромах. Уже в самом начале наступления планировалось нанести ряд ударов по ченстоховскому аэроузлу. Неблагоприятные метеорологические условия помешали, однако, выполнить эту задачу. Зато с улучшением погоды мы постарались наверстать упущенное.