Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер
С Первым концертом связана еще одна легенда, появившаяся с легкой руки Кашкина, а также Модеста Ильича о том, что на рукописи автографа партитуры было выставлено посвящение Николаю Рубинштейну, которое композитор зачеркнул и написал – Гансу фон Бюлову[358]. Возможно, изначально у Чайковского было намерение посвятить сочиняемый фортепианный Концерт Рубинштейну, тем более композитор рассчитывал на него как на первого исполнителя. На рукописи Чайковского действительно есть зачеркнутое посвящение, но оно адресовано Сергею Танееву. Танеев в этот момент был еще восемнадцатилетним учеником Московской консерватории, но уже начиналось его дружеское и творческое общение с Петром Ильичом, выходящее за рамки отношений учитель – ученик. Факт первоначального посвящения Чайковским Первого концерта Танееву свидетельствует о каких-то важных и серьезных для композитора основаниях для такого шага. Можно предположить, что Танеев в истории сочинения к тому моменту уже сыграл некую важную роль. Кроме того, Сергей как пианист был учеником Николая Рубинштейна и уже к этому моменту вел успешную концертную деятельность, как солист выступал в концертах РМО.
Ганс фон Бюлов, которому в конечном итоге Чайковский посвятил свой Первый концерт, – всемирно известный пианист, ученик Ференца Листа. Бюлов был одним из страстных и преданных почитателей творчества Чайковского и пропагандистом сочинений композитора в Европе. Еще в апреле 1874 года пианист впервые исполнил Тему и вариации фа мажор (соч. 19). Чайковского.
Оценки Чайковским пианизма Бюлова, сделанные им в статьях на выступления пианиста, свидетельствуют о том, что именно стиль игры музыканта, его известность в России и мире послужили основанием для посвящения и передачи ему права первого исполнения Концерта № 1. Чайковский неоднократно присутствовал на концертах Бюлова в России, в своих критических статьях характеризовал игру пианиста следующим образом: «Прежде всего слушатель поражается неслыханным развитием техники г. Бюлова. Чистота его игры безусловна, безупречна, абсолютна. Нечаянно задетая клавиша, гамма с недочетом кое-каких ступеней, аккорд, взятый скачком фальшиво, – всего этого при самом злонамеренном придирательстве вы не отыщете в игре г. Бюлова. У него – руки, обладающие эластичностью резины и устойчивостью стали, легкостью воздуха и, если нужно, тяжеловесностью гранита. Словом, всем физическим условиям сильной виртуозности г. Бюлов отвечает с излишком. Что касается художественной стороны его исполнения, то она отличается спокойной объективностью, тонкою отделкою малейших подробностей, нюансировкой столь же изящной, сколько и чуждой всякой аффектации. У него нет той вдохновенной порывистости, субъективного воспроизведения играемого, которые составляют главнейшую черту артистов противуположного закала, но зато он очаровывает слушателя, ни на мгновение не покидающею его безупречною изящностью и глубокою обдуманностью и целого, и подробностей. Сочетание стольких превосходных качеств дает в результате артистическую индивидуальность необыкновенно интересную»[359].
Первое исполнение Концерта, как уже говорилось, состоялось 1/13 октября 1875 года в Бостоне. Партию фортепиано исполнил Бюлов, дирижировал Бенджамин Джонсон Ланг – американский органист, пианист, композитор и дирижер. Вскоре, 18/30 октября 1875 года, Первый концерт Чайковского еще раз прозвучал в Бостоне в том же исполнении. А 19/31 октября 1875 года Бюлов писал Карлу Клиндворту[360]:
«Исполнение под управлением американца Ланга, которого я нашел и сразу сделал знаменитым, было вполне приличным, а вчера при повторении было принято с восторгом. <…> Критика пока несколько тяжеловесна и не уверена, но она еще больше обратит внимание на Чайковского, как только успех будет подтвержден в Нью-Йорке и Филадельфии. Сообщи о прилагаемых рецензиях, твоему, нашему другу – он, конечно, будет благодарен тебе, ведь это ты впервые вызвал мой интерес к нему»[361].
Клиндворт передал по просьбе Чайковского экземпляр издания клавира Концерта своему другу Бюлову. Пианист откликнулся на полученный экземпляр издания посвященного ему Концерта письмом Чайковскому 1/13 июня 1875 года:
«Милостивый государь и знаменитый собрат.
Несколько дней назад г. Клиндворт любезно передал мне драгоценный подарок, который Вы доверили ему для меня. Примите самую горячую благодарность; я горжусь честью, оказанной мне посвящением этого капитального произведения, восхитительного во всех отношениях.
До сего времени я мог наслаждаться им лишь мысленным взором, будучи чуть ли не инвалидом в своей профессии пианиста со времени последней болезни (достаточно серьезной); но даже одно чтение принесло мне столь великое удовольствие, что я очень надеюсь спустя некоторое время быть в состоянии дополнить его добросовестным изучением на практике Вашего прекрасного концерта. Думаю, что нет нужды уверять Вас, сколь я стремлюсь ответить исполнением, достойным Вашего творения, на весьма лестное доверие, какое Вы изволили проявить, избрав для этой цели мои бедные пальцы.
С моей стороны, может быть, самонадеянно, не зная всех созданий Вашего столь разностороннего таланта, утверждать, что Ваш ор. 23 мне представляется наиболее ярким, наиболее совершенным среди проявлений Вашего творческого дара, которым Вы обогатили музыкальный мир до настоящего времени. По мысли это так самобытно, без каких-либо вычур; так благородно, так мощно; так интересно в деталях, обилие которых не наносит никакого ущерба ясности и единству общего замысла; по форме это столь зрело, столь полно “стиля”, намерение и воплощение сочетаются так гармонично, что я утомил бы Вас, перечисляя все его качества, обязывающие поздравить в равной степени и автора, и всех, кто будет призван наслаждаться им действенно или восприятием. Одним словом, это настоящее сокровище, и Вы заслуживаете благодарности всех пианистов, которые, не будучи пианистами-машинами, воздерживаются заявлять себя пианистами-композиторами. Что касается этих последних, то Вы преподали им суровый урок – мне даже представляется, что у них достанет желания побить Вас каменьями, ибо Вы сочиняете в тысячу раз лучше для их инструмента (который следует называть Вашим в тех случаях, когда это не оркестр), не делая ни малейшей скидки на “трюк”. <…>
Позвольте также выразить Вам самые восторженные поздравления за последовательность частей, их точную пропорцию и размер, за их совокупность, наконец. Весьма удачное вводное Andante перед cosiditto первым проведением в миноре; подобие Scherzo, введенное в Canzonetta, будет также иметь отличный эффект. Все это, хотя и ново и пикантно, совсем не является ниспровергающим вроде Р[имского]-К[орсакова], вроде Ц. К[юи] – и придает в высшей степени интересный драматический колорит, элемент, необходимый каждому инструментальному произведению, начиная с симфонии Бетховена (менее всего необходимо, мне кажется, указывать его в заглавии, от чего Вы благоразумно воздержались).
Мне хотелось бы суметь высказать Вам подробнее и в лучших выражениях, какое удовольствие я испытывал каждый раз, оценивая Ваше прекрасное создание. Оно займет первое место в моих будущих программах»[362].
Чайковский ответил Бюлову:
«Должен Вам сознаться, что я ожидал не без некоторого волнения оценки посвященного Вам концерта. Мне было бы бесконечно грустно, если бы произведение,
