Вселенная русского балета - Илзе Лиепа
Спустя восемнадцать лет после побега она вернулась в Ленинград, и это была совсем другая, зрелая балерина, раскрывшаяся в полноте своего таланта, танцующая лучшую мировую хореографию. В стенах родного Кировского театра Наталья Макарова станцевала дуэты из балета Джона Крэнко «Онегин». Это было огромным событием, все увидели совершенно другую Наташу, как ее зовут на Западе.
Макарова в творчестве и по сей день. На сцене Музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко она осуществила свою постановку классического балета «Баядерка». И это тоже стало событием. Она по-прежнему интересна.
Наташа Макарова родилась в 1940 году на окраине Ленинграда в скромной семье. Ее родители много работали, и девочку воспитывала бабушка. А потом началась война, на которой погиб Наташин отец. Наташа не запомнила блокадного города, но в памяти осталось, как просила у мамы сахар, как ее мыли в корыте, как собирала лен в деревне, как тонула в проруби. О самом главном в ее жизни – о танце и театре – она даже не помышляла, так как не знала, что это такое. С детства она была вспыльчивой и непослушной, мама держала ее в ежовых рукавицах, но толку было мало – Наташа то в лес убежит, то в воду прыгнет, а еще она вместе с другими девочками занималась гимнастикой, и эти занятия помогли развить прекрасные данные для балета.
Однажды она пошла с подружками в Дом пионеров на Невском проспекте и записалась в танцевальный кружок. Ходила туда недолго, но все-таки успела выйти на сцену в каком-то концерте. Педагог заметила, что девочка способная, и посоветовала маме показать ее в знаменитом хореографическом училище им А. Я. Вагановой на улице Росси. Маме было некогда, с работы ее бы не отпустили, и до улицы Росси Наташа добралась сама. Зашла в красивый подъезд, спросила, где смотрят детей. Ей объяснили, куда пройти, и она попала… в медицинский кабинет. Очень удивилась, когда ее поставили на весы, раздели, осмотрели, а потом пригласили директора школы Валентина Ивановича Шелкова. Он попросил ее поднять ногу в сторону – сначала одну, потом другую. Да пожалуйста! Она была очень хорошо сложена, данными для балета обладала превосходными. Несмотря на то что Наташе было уже тринадцать лет (а в училище поступают с десяти), на нее обратили внимание. От волнения она забыла свой домашний адрес, но телефон назвала. Лишь спустя несколько дней дирекция училища смогла разыскать ее маму. Но мама была категорически против: «Нет, что вы! Отдать девочку дрыгать ногами?» Но директор все-таки убедил ее отдать Наташу учиться, пообещав, что из нее выйдет что-нибудь стоящее. В послевоенные годы возраст не был препятствием: талантливых детей было не так много, а балетная школа нуждалась в хороших учениках.
Макарова вспоминает: «И вот меня, тринадцатилетнюю, приняли, поставив только на весы. Без экзаменов. Я была счастлива! Но с первого дня мое обучение в легендарной школе обернулось испытанием нервов, выдержки и воли». Это так, потому что девятилетнюю программу обучения надо было пройти за шесть лет. Не все получалось сразу, к тому же надо было заниматься и общеобразовательными предметами. Словом, пришлось и попотеть, и повзрослеть.
Наташа попала в класс Елены Васильевны Ширипиной. Та была очень опытным педагогом и к тому же когда-то училась у самой Вагановой, переняв у нее подходы к преподаванию. Из класса Ширипиной вышли такие балерины, как Малика Сабирова, Светлана Адырхаева, Татьяна Терехова. Они танцевали на разных сценах, но все достигли успеха в профессии. Елена Васильевна была строга, и ученицы ее немножко побаивались, хотя и уважали безмерно. К Наташе педагог была особенно придирчива. Когда у нее не получались, например, вращения по диагонали, она могла сказать: «Ну-ну, продолжай, девочка. Дойдешь до двери – открой ее и делай свои шене по коридору». А иногда, наоборот, ее впечатлял Наташин прыжок или гимнастическая растяжка, и она говорила: «Девочки, посмотрите, как у нее получается, а ведь никто ее этому не учил».
Нельзя сказать, что Наташа Макарова в школе была внимательной ученицей. Она часто ошибалась, путала правую руку и левую, когда ее просили повторить направо, она делала налево. К тому же она была замкнутой, особо ни с кем не общалась. Зато читала книги запоем – и русских авторов, и французских классиков, и Шекспира. А потом случилось потрясение: она увидела на сцене Уланову. К тому времени Уланова уже танцевала в Большом театре и приезжала в Кировский на гастроли. Это было незабываемо! Иногда Наташе доводилось видеть репетиции Наталии Дудинской, Ольги Шелест или Татьяны Вечесловой. В те годы школа и театр были нераздельны, и дети – что очень важно! – могли наблюдать, как работают состоявшиеся артисты.
В училище детям, едва они освоят азы, начинают ставить номера. Наталья Макарова впервые вышла на сцену в вальсе из балета «Спящая красавица». А ее первой сольной партией стала партия Медузы в опере «Садко». У каждого по-разному рождается настоящая любовь к профессии. У Натальи это случилось, когда начались уроки поддержки, или дуэтного танца. Ее партнерами были Юрий Соловьев и Никита Долгушин (потом они станут премьерами Кировского театра). Именно на этих «взрослых уроках» возникло ощущение настоящего серьезного танца. Макарова говорила: «В дуэте я впервые почувствовала счастье от самого танца и, наконец, поняла, что моя жизнь будет посвящена балету. И начала, наконец, работать».
На выпуске Наталья Макарова танцевала в паре с длинноногим Никитой Долгушиным, утонченным и романтическим. Они исполнили па-де-де из «Жизели». Наташу отметила и оценила знаменитый балетный критик и историк балета Вера Красовская; впоследствии она много писала о ней. Красовская сравнила Макарову с девочкой с рисунка Пикассо – такие же длинные ноги, длинные руки и необыкновенная шея.
В 1959 году Макарова выпустилась из училища и стала артисткой Кировского театра. Однако не обошлось без маленького предисловия: девушка проявила характер – вместо великолепного Кировского театра, о котором мечтали все выпускники, она пожелала уехать в далекий Новосибирск, ей казалось, что там будет хоть и труднее, но интереснее. Она написала заявление, но оно благополучно отправилось в корзину: в Кировском ее ждали.
Из воспоминаний Макаровой: «Переступив порог Кировского театра, я ничего, кроме парализующего страха, не ощущала. А приходя в класс и на репетиции, я чувствовала, как подкашиваются ноги».
Она попала в кордебалет
