Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Об этом свидетельствует анализ финансового положения воюющих сторон, сделанный германским экономистом Карлом Гельферихом в работе «Деньги в русско-японской войне» (Берлин, 1906). Россия могла без новых займов и без приостановки обмена бумажных денег на золото вести войну еще полгода, а если бы прибегла к использованию своего золотого запаса, который был в восемь раз больше японского, то и целый год.

Наш герой уточнил: «США предоставили Японии четыре займа. Суммы этих займов превышали суммы всех выпушенных во время войны внутренних военных займов в Японии, свыше 680 млн. иен»{12}.

Николай II не хотел заключать мир как проигравшая сторона и не заключил бы, если бы не «внутренняя смута».

К тому же Япония применила новое политическое оружие: сейчас это назвали бы финансированием террористов. Японский военный атташе в России полковник Мотодзиро Акаси вел активную разведывательную работу в 1902—1904 годах, а с началом войны, когда посольство перебазировалось в Стокгольм, его деятельность стала подрывной. Акаси предложил военному руководству в Токио поддержать террор российских революционеров. План Акаси был принят, за время войны революционным и оппозиционным организациям в России было передано не менее одного миллиона иен (по современному курсу около 5 миллиардов иен, или 35 миллионов долларов). Финансирование было особенно активным на заключительном этапе войны, когда Япония стремилась ускорить подписание мирного договора.

Деньги получили: партия эсеров, Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская социалистическая партия (в июле 1904 года лидер польских социалистов, будущий руководитель Польши Юзеф Пилсудский даже вел переговоры в Токио), Финляндская партия активного сопротивления. На эти деньги закупалось оружие.

Финансирование было прекращено сразу после заключения Портсмутского мирного договора, когда Токио достиг своей цели{13}.

Участники Московского восстания в декабре 1905 года использовали купленные на японские деньги швейцарские винтовки и револьверы.

После подавления восстания потребовалось стабилизировать российскую экономику. 3 апреля 1906 года после долгих переговоров консорциум европейских банков подписал договор на размещение облигаций российского займа на колоссальную сумму — 2 миллиарда 250 миллионов франков (843 миллиона 750 тысяч рублей).

Партия конституционных демократов попыталась воспрепятствовать заключению контракта, запугивала западных банкиров тем, что обязательства царского правительства не будут учитываться новым демократическим правительством России. Началась паника, вкладчики изымали деньги из банков, массово меняли бумажные ассигнации на золото, вывозили деньги за границу. Навалившийся на правительство финансовый кризис был страшнее, чем крестьянские волнения и Московское восстание. Если до него Николай II еще мог маневрировать, то теперь оставалось только одно — быстрее реформировать страну, несмотря на то, что переход от абсолютной к конституционной монархии и вообще либерализация в условиях политической нестабильности тоже были сопряжены с риском.

Финансовый кризис имел еще одно отдаленное последствие. Российское правительство намеревалось сделать заем международным, чтобы слишком не привязываться к интересам одной из европейских группировок — либо Англии и Франции, либо Германии и Австро-Венгрии.

В условиях бурного роста экономической и военной мощи Германии Париж и Лондон имели дальние планы сделать Россию союзником, но это не входило в намерения Петербурга. Однако в последний момент германские, итальянские и американские банкиры вышли из состава консорциума. Заем состоялся только благодаря увеличению французского участия. Это обстоятельство стало финансовой ступенью на пути формирования Тройственного союза (Англия, Франция, Россия) и вхождения России в убийственную для нее войну 1914 года.

И все это должен был знать и знал советский министр.

Российская история для министра

Какой была Россия накануне Первой мировой войны?

Ошибаются те, кто считает Российскую империю по экономическому развитию равной западным странам. Это было не совсем так. Думается, не случайно Громыко привел следующие данные о размерах национального богатства отдельных стран (на 1895 год в миллионах фунтов стерлингов):

«США — 16 350; Англия — И 806; Франция — 9690; Германия 8052; Россия — 6425; Австрия — 4512; Италия — 3160»{14}.

Чем была Россия в начале века? 127 миллионов человек (в 1912 году — уже 171 миллион), из которых около 85 процентов — крестьяне. Основная масса населения — православные; на Западе — католики; на Кавказе — православные и мусульмане, в Азии и частично в Поволжье — мусульмане; на Востоке — буддисты и язычники. Правящий класс — дворяне (1,5 процента населения), многие из которых владеют обширными поместьями. По отношению к ним остальные группы населения — промышленники, финансисты, купцы, земледельцы, интеллигенция — занимают более низкое положение. Согласно проведенному в 1904 году исследованию доходов населения, к разряду богатых относился примерно один миллион человек. Около 10 миллионов человек бродило по стране в поисках работы, их называли за агрессивность «сердитым нищенством».

Внешне положение империи кажется незыблемым. После реформ Александра II, освободивших крестьян от крепостного права и давших мощный толчок к развитию производительных и общественных сил, страна пережила бурный экономический подъем. За десятилетие — с 1891 по 1900 год — промышленное производство удвоилось — с 1493 до 3083 миллионов рублей. Особенно мощно развивалась промышленность — угледобыча, нефтепромышленность, металлургия, металлообработка — в южных районах. Доля России в мировом промышленном производстве поднялась до пяти процентов (пятое место в мире). К началу века более 40 процентов действовавших фабрик и заводов вступило в строй именно в годы этого подъема. Налицо были признаки процветающего государства. Однако это верно лишь отчасти. Страна отставала там, где черпала ресурсы своего развития. Россия уже прочно вошла в мировую экономику, а ее благополучие во многом зависело от состояния европейского зернового рынка, так как основным продуктом экспорта были пшеница, рожь, ячмень (как в начале XXI века — нефть и газ). Любое потрясение на этом рынке вело к тяжелым потерям.

В конце XIX века такое потрясение произошло: на рынках Центральной Европы появилось дешевое американское зерно — заокеанские сельхозпроизводители стали использовать технологические новшества: машинную обработку почвы, элеваторы, ленточные конвейеры, мощные сухогрузы для перевозки зерна. Цены в России на все виды хлебов упали в два раза, начался мировой сельскохозяйственный кризис. Российское сельское хозяйство, основа экономики, находилось в иных исторических и технологических временах и в связи с угрозой потери основных бюджетных доходов нуждалось в срочном реформировании. (Важнейшие события отечественной истории: аграрные преобразования П. А. Столыпина и коллективизацию сельского хозяйства в 30-е годы — можно рассматривать сквозь призму этого кризиса.)