Другой Владимир Высоцкий - Федор Ибатович Раззаков
Нельзя сказать, что во власти не было прозорливых людей, которые не опасались бы подобного исхода. В той же советской бюрократии было патриотическое крыло, которое продолжало опираться на наследие Сталина. Вот почему в том же судьбоносном 1956 году в верхах было продавлено решение о создании Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Целью этого органа было расширение влияния русского большинства в верхах, а также защита его интересов в органах представительной власти, в том числе и в среде интеллигенции и народа. То есть повторялась ситуация второй половины 30-х годов, когда Сталин нашел опору именно в русских, призвав их во власть в большом количестве, а евреев, наоборот, оттуда вытеснив.
Однако в годы хрущевской «оттепели» ситуация складывалась уже несколько иначе. Во-первых, сам Хрущев предпочел опереться не столько на коренных русских из России, сколько на тех, кто работал с ним в Украине (а он проработал там в общей сложности 18 лет, из которых 11 возглавлял ЦК КПУ. Например, на том же XX съезде среди членов ЦК более трети — 54 из 135 — и более половины кандидатов — 76 из 122 — были избраны впервые, причем более 45 % работали в Украине, были с Хрущевым на Сталинградском фронте, а потом работали с ним в Москве. Эту традицию потом продолжит и Брежнев, при котором число украинцев и людей, долгие годы работавших в Украине, возрастет в геометрической прогрессии (эту команду в народе назовут «днепропетровской мафией»).
Именно после XX съезда КПСС произошло официальное размежевание двух течений в советской бюрократии — державного (патриотического) и либерального (мелкобуржуазного). При разумном подходе к их идеологическому противостоянию со стороны руководства страны эти два течения могли надолго обеспечить устойчивость системы и не привести ее к перекосу в одну сторону. Однако разумного подхода, увы, не получилось, причем во многом из-за вмешательства извне. Ведь «холодную войну» никто не отменял — в том самом 1956-м она справила свое 10-летие.
Итак, антисталинский доклад Хрущеву и Ко был необходим для свержения молотовской группировки. Но это была одна сторона медали. Еще одной целью было раскрепостить тоталитарное мышление советского человека, дабы в новых реалиях манипулировать его сознанием уже с иных позиций — современных. Ведь на дворе уже зачиналась новая эра — информационных технологий, преддверие той самой глобализации, которая очень скоро накроет весь мир. И в этом деле советские руководители пытались догнать ту же Америку, которая первой «оседлала» информационную эру, также как она когда-то (в начале XX века) заложила основы современной массовой манипуляции людьми.
Большим подспорьем в американских манипуляционных разработках (особенно в рамках «холодной войны» с СССР) были наработки, сделанные нацистами во время Второй мировой войны. Как известно, Гитлер рассчитывал с помощью блицкрига (молниеносной войны) захватить Советский Союз, но эти планы потерпели провал. Поэтому уже в феврале 1942 года нацистское руководство затеяло операцию «Цеппелин», которая подразумевала начало активных диверсионных мероприятий против СССР. Для ее осуществления в недрах РСХА был создан специальный отдел «Цеппелин», где была структура, занимающаяся ведением психологической войны. Как писал в своем приказе от 15 февраля 1942 года рейхсфюрер Гиммлер: «Необходимо произвести «расшифровку» морально-политического единства СССР». Как мы знаем, «расшифровать» сознание советских людей нацисты так и не сумели. Но эту же задачу поставили перед собой другие противники СССР — американцы.
После поражения нацистской Германии многие сотрудники «Цеппелина» были приняты на работу в УСС — Управление стратегических спецопераций США (предтеча ЦРУ). Там они работали в Управлении разведывательной информации по вопросам науки (оно занималось в том числе и опытами по контролю над поведением человека) в тесном сотрудничестве с рядом видных американских психологов, в числе которых были руководитель отдела психологии Колгейтского университета Джордж Эстабрукс, который еще в 30-х годах систематически сотрудничал с военными властями США, а в 40-е годы стал одним из главных экспертов УСС-ЦРУ в области психологической войны, а также профессор психологии Гарвардского университета Генрих Мюррей. Как написал в одном из своих докладов тогдашний шеф ЦРУ Аллен Даллес:
«Ни у китайцев, ни у русских нет никакого волшебного оружия. Нет наркотиков, нет никаких фантастических приборов для облучения мозга, ни каких-либо других хитрых средств… И это хорошо, что у них ничего этого нет, что они не изобрели «машины для промывки мозгов»… Мы считаем мыслимым создание такой машины, хотя и в отдаленном будущем, но и коммунисты тоже смогут додуматься до этого… Интересы государственной безопасности требуют, чтобы Соединенные Штаты Америки были в этом деле первыми…»
И американцы старались, причем не только за пределами страны, но и внутри нее. Уже в 1952 году, во время президентских выборов, были использованы новые наработки психологов с целью манипуляции сознанием миллионов людей — американских избирателей. Десятки специалистов по рекламе появились в избирательных штабах обеих партий. Именно тогда кандидаты в президенты (от Республиканской партии выдвигался Эйзенхауэр, от Демократической — Стивенсон) впервые стали товаром, политические выборы — продажей, а избиратели — рынком. Победил тогда, как известно, Эйзенхауэр.
Возвращаясь к словам Даллеса, отметим, что цэрэушник, видимо, был еще не в курсе того, что в СССР в те годы уже не только присматривались к опытам американцев в области манипуляции человеческим сознанием, но и налаживали подобную деятельность в закрытых НИИ, которые работали под крышей КГБ. И развенчание Хрущевым на XX съезде Сталина вытекает из этого: это был один из элементов психологического воздействия на людей — «перекодировка» их сознания в нужную властям сторону. По этому поводу приведу слова психолога М. Холкиной:
«Помимо мира информационного есть и мир символический. Именно на него в значительной степени ориентируется социальная память. В каждом обществе, одновременно с реформами, переворотами и революциями, происходят и так называемые символические революции, которые призваны резко изменить картину мира. При этом осуществляется радикальный пересмотр «символического капитала», который накапливался в рамках предыдущего этапа истории. Изменение символических иерархий, свойственное символическим революциям, протекает по такой примерно схеме: 1) происходит смена сакральной зоны: общество снимает защиту от своих прошлых богов — разворачивается критика, которая расчищает место для новых богов; 2) новая сакральность воплощается в точном отборе символов — происходит смена названий городов, улиц, замена памятников; 3) как результат предыдущих этапов — смена зоны агрессии: общество меняет иерархию в системе «друг — враг»; 4) старые тексты теряют свою актуальность; производится большое количество идеологических текстов, призванных обосновать смену политических декораций; 5) на политическую сцену выходят специалисты вербального плана — журналисты, писатели, ученые;
