Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев
16 января. Получен официальный приказ на формирование 57-й артиллерийской бригады в составе: 211-го гаубичного Рижского полка, 205-го пушечного полка, 534-го минометного Выборгского полка. Командиром бригады назначен полковник Игнатьев Василий Александрович.
Прибыло и новое штатное расписание полка. Наконец-то я утвержден в своей должности начальника разведки полка с окладом в 900 рублей.
– Поздравляю тебя с законным основанием, – шутит Шаблий, – хватит тебе прятаться за ветеринарного фельдшера. Как получишь второй орден, можно рассчитывать и на капитана.
17 января. В полк прибыло пополнение офицеров: лейтенанты Грачев, Митюшов, Рубцов, Макаров, Колычев и Тарасик.
Лейтенант Колычев имел персональное назначение на должность начальника топослужбы. Лейтенант Митюшов принял взвод топографов. Остальные офицеры получили направления в дивизионы.
Новый начальник топослужбы оказался фигурой более чем примечательной. У нас у всех сложилось впечатление, что там, в отделе кадров, решили над нами жестоко подшутить и прислали Колычева либо «в отместку», либо «смеха ради». Иного предположить мы не могли.
Лейтенант Колычев имел без малого два метра росту. Крупные черты тупого и хищного лица. Кисти рук портового биндюжника и налет приблатненного одесского выговора. Судя по всему, он имел самый минимум образования, возможный в наше время. Расписывался он с трудом. В топографии он, естественно, не смыслил ничего. Карта топографическая была ему столь же непонятна, как и ассиро-вавилонская клинопись. Единственные карты, в которых он разбирался, и неплохо, были карты игральные.
Что касается лейтенанта Митюшова, то он оказался на редкость симпатичным и скромным человеком, грамотным специалистом, выполнявшим работу и за себя, и за своего начальника Колычева. Невысокий, сухопарый, коми по национальности. Общение с ним для меня было чрезвычайно приятным.
Пополнился полк и рядовым составом. Из вновь прибывающих в полковую разведку отобрал я двоих: сержанта Жука – одессита, сильного, красивого и наглого парня, и поляка Лещинского – худого, долговязого и скромного малого, уроженца Западной Украины и хорошего конника.
Штабу полка, штабам дивизионов предстоит огромная работа по перемещению личного состава. Полк переформировывается из шестибатарейного в пятибатарейный. Но, самое главное, для готовящейся «армии вторжения», или 9-й армии генерала Глаголева, подбирают преимущественно молодежь, а солдат и сержантов старше определенного возраста отчисляют в резервные части. Заблоцкий прощается со своими друзьями-солдатами: георгиевским кавалером Кимайкиным, вестовым Федором Нечаевым, вечно небритым Китаевским. Самого Заблоцкого переводят старшим офицером во вторую батарею Хлебникова. После расформирования шестой батареи я взял к себе в полковую разведку своего земляка из Банного переулка – веселого и заводного Борьку Израилова, которого до того никак не отпускали ни Солопиченко, ни командир батареи Баранчиков.
18 января. Впервые ночуем на хуторе Вчелька. Небольшая глинобитная мазанка, земляной пол, хмурый неразговорчивый хозяин-поляк. Сидя в углу у гончарного станка, босой ногой он ловко и быстро вращает диск, напряженно следя за тем, как его мокрые руки формируют из серо-зеленой глины макитру или миску. Тут же сушится готовая продукция. В доме жарко, душно и влажно от обилия сырой глины. Освещение до того скудное, что ни читать, ни писать невозможно. Спали на лавках вдоль стен, подостлав ветошь и укрывшись шинелью.
19 января. Осознав очевидность ошибки в выборе нашего местожительства, мы отправились искать новое пристанище на хуторе Коротынка.
Не думал я, что в советские времена увижу картину достопамятных времен гоголевской Диканьки. Малороссийские мазанки под соломой, с малюсенькими оконцами, плетнями и лазами через них, с холодными земляными полами и множеством блох. Хозяйская дочь, грудастая дивчина, косолапо бегает по хате босиком, топит печь соломой и непрестанно, совсем как Параська, смотрится в осколок зеркальца, вмазанный в печку. Тут тоже мало комфорта. Но тут хоть дом как дом, а не производственная мастерская. А кроме того, наличие в доме женщин-хозяек облагораживает жилище, наполняет его каким-то особенным уютом и теплотою душевной.
21 января. Суббота. По старинной традиции на хуторе «вечорници». Парни допризывного возраста и девчата поют украинские песни, лузгают семечки и попеременно пляшут. Хата освещена керосиновой лампой. Местные парни приглядываются к нам, расспрашивают о службе в армии. Они сознают, что «были под немцем», и их интересует собственная судьба. Расходились за полночь, долго топтались на улице, и в морозном воздухе нет-нет да и прорежется заливистый, звонкий голос нашей молодой дивчины.
Сегодня утром Коваленко сказал мне, что Богданов со своими помощниками Карпушиным, Гвоздевым и шоферами отправился в Житомир оформлять и получать новую технику еще вчера. Первоначально нам предназначались американские небольшие и открытые автомашины «Додж 3/4». Но машины эти оказались неудовлетворительными в качестве тягача для орудия. И нам выделили модели «Шевроле» и «Студебекер».
И вот сегодня весь день на дорогах стоит неумолчный рев моторов. Это наша шоферня с техниками-инструкторами осваивает «американскую техническую помощь». Командир полка сам лично садится за руль новенького «виллиса». Почему-то остался им недоволен, и Богданов отправился его менять. Получают новую автотехнику и в полках 205-м пушечном и в 211-м гаубичном. Покидают свои стойла отслужившие лошади.
22 января. Несмотря на воскресенье, по всем подразделениям идут усиленные занятия и тренировки. Новый командир взвода топослужбы Митюшов работает с вычислителями и топографами. Проконтролировав их, я отправляюсь в штаб, где идет подготовка к завтрашней инспекторской поверке всей бригады в целом.
23 января. Инспекторские показательные стрельбы полков 57-й артиллерийской бригады на Великошумском полигоне.
Тут только все мы впервые и вблизи познакомились со своим бригадным начальством. Комбриг полковник Игнатьев невысокого роста, кряжистый и хмурый, со склеротическими жилками на лице и окающим нижегородским выговором. В отношениях с подчиненными офицерами груб, хамоват и циничен. Столкновение Шаблия с Игнатьевым произошло в первый же день.
– Сколько в полку стволов? – спрашивает Игнатьев.
– Тридцать два, – отвечает Шаблий.
– Где еще четыре?
– Потеряны в боях.
– Разболтались! – взревел Игнатьев.
– Мы, товарищ полковник, воевали, – снизив тон, отвечает Шаблий, – а в боях всегда есть потери. Они закономерны.
– Распустились, – кричит Игнатьев, не слушая ответа, – привыкли самовольничать! Я этого не допущу, не позволю. Тут вам не армейский полк. Тут бригада, и я ее командир.
– Что ж, товарищ полковник, – слегка усмехнувшись, говорит Шаблий, – посмотрим, как мы будем воевать под вашим началом. На положении армейского полка мы воевали неплохо.
Этого полковник Игнатьев никогда не смог простить подполковнику Шаблию.
Начальник штаба бригады – подполковник Бухвалов: безынициативный, малокультурный, вечно пьяный. Непонятно, кто и как назначил этого человека на такую должность. Однако его заместители и помощники были офицерами знающими и работящими: майор Груздев, капитаны Бажанов и Зиновьев отличались образованием, интеллигентностью и незаурядными качествами штабных офицеров. Моим
