«Вдоль обрыва, по-над пропастью...». - Игорь Кохановский
А я так гордо:
— А я уже не строю Химки-Ховрино...
— А чем же ты занимаешься?
— А я теперь — внештатный корреспондент газеты «Московский комсомолец», — опять-таки гордо заявляю я.
— Ну, мил друг, если уж менять профессию, то надо начинать не с «Московского», а с «Магаданского комсомольца», — заявляет Новиков.
— Это почему же?
— Ну ведь ты, наверно, собираешься издать сборник стихов?
— Естественно, — отвечаю я.
— А когда ты его издашь в Москве?
— Понятия не имею...
— Ну вот видишь, а в Магадане ты его издашь через год...
— Как так?
— Очень просто. В Магадане есть свое книжное издательство, писательская организация там маленькая — всего шесть человек, так что места всем хватает. Покажи мне материалы, что ты напечатал в «Московском комсомольце», хочу их посмотреть...
Назавтра я привез Новикову все, что к тому времени напечатал в газете.
Через день он мне позвонил и сказал, что материалы ему понравились и он с легким сердцем может меня рекомендовать своей бывшей газете...
Он созвонился с магаданской редакцией, узнал, есть ли вакансия (она оказалась), и сказал мне, чтоб я ждал вызова из Магадана.
Вызов вскоре пришел, и через месяц я уже был в столице Колымского края. Правда, эта штатная единица была рассчитана на собкора по Чукотке.
И осенью 1965 года я отправился в Анадырь — областной центр Чукотского национального округа.
Поначалу было очень нелегко — ужасные бытовые условия в этой Богом забытой норе. Но человек привыкает ко всему, как известно...
Короче, я проработал в Анадыре почти год, побывал во многих интересных местах — в частности, в Певеке, самом северном порту России, и даже слетал на остров Врангеля. Кстати, в Певеке я остановился у Юры Васильева, очень хорошего прозаика, а там он работал собкором Всесоюзного радио. У него же в свой следующий приезд в Певек я познакомился с Михаилом Губачом, председателем старательской артели «Комсомолец», куда он пригласил меня поработать сезон — помыть золотишко... Что я и сделал весной 1969 года, заработав за сезон на однокомнатную кооперативную квартиру... Правда, купить квартиру не удалось — в те времена это было архипроблемным делом. Зато мы с женой «сладко» поживали на эти деньги более года, а я тем временем начал сотрудничать с композиторами (писать тексты для песен, первой такой песней было «Возвращение романса» на музыку Оскара Фельцмана) и постепенно стал зарабатывать не только на хлеб с маслом...
Дело в том, что я оказался довольно скоро после этой песни, моментально ставшей шлягером после ее исполнения Муслимом Магомаевым, весьма востребованным в песенном цеху тогдашней эстрады, ибо умел очень хорошо «подтекстовывать», то есть писать тексты на уже готовую музыку. Как известно, есть два способа создания песни: первый — это когда поэт приносит стихи композитору и он сочиняет музыку на эти стихи; второй способ — когда композитор дает поэту уже готовую мелодию и поэт пишет текст, который должен уложиться в уже заданную музыку. Этот второй способ намного труднее первого, и в 70-е годы очень хорошо умели это делать только Лёня Дербенёв и Игорь Шаферан. Они были уже довольно «маститыми» и брались не за всякую мелодию, которую им предлагали молодые, неизвестные композиторы. И тут появился я, который умел это делать, то есть «подтекстовывать», ничуть не хуже этих мастеров...
И вскоре ко мне уже выстраивалась очередь из руководителей вокально-инструментальных ансамблей (сокращенно ВИА), которые все писали музыку для своих коллективов, и я с удовольствием окунулся в эту новую для меня творческую атмосферу. И вот у меня появились четыре, как я их называл, «придворных» ВИА: «Поющие сердца» (руководитель Виктор Векштейн), «Добры молодцы» (руководитель Анатолий Киселев), «Здравствуй, песня» (руководитель Аркадий Хаславский) и «Красные маки» (руководитель Владимир Чуменко), репертуары которых состояли в основном из песен, написанных на мои стихи. С «Красными маками» я сделал пластинку, которая через два года побила все рекорды по тиражу: было выпущено более пятнадцати миллионов экземпляров этой пластинки. Она называлась «Кружатся диски»...
Дело в том, что мне в начале 1979 года, когда уже весь мир заболел стилем диско, пришла идея выпустить и у нас наконец танцевальную пластинку в этом стиле. Тогда в «Красных маках» работал очень талантливый музыкант и аранжировщик Юрий Чернавский. И вот я как-то говорю ему, а не сделать ли нам пластинку всю в стиле диско. Он очень обрадовался такой идее, сказал, что давно сам об этом думал и вот наконец нашел единомышленника.
Короче, я написал заглавную песню, она называлась «Кружатся диски» и открывала весь диск этой танцевальной музыкой, которую якобы представляет в диско-клубе некий диск-жокей. Отдал текст Давиду Тухманову, ему он очень понравился, он написал отличную музыку, и я начал писать следующие песни для этого диска, «подтекстовывая» уже написанную мелодию в стиле диско. Через месяц-другой материал был написан и начались записи, притом записывалось все в ночные смены на студии звукозаписи фирмы «Мелодия», так как это была, можно сказать, полуподпольная работа — я, как член худсовета, попросил Владимира Дмитриевича Рыжикова, заведующего отделом эстрадной музыки на фирме «Мелодия», чтобы без всякого предварительного прослушивания на худсовете нам выделили ночные смены для записи. Он разрешил, всецело полагаясь на мою ответственность, а я его заверил, что никакой пошлятины не будет, да и он знал предварительно почти весь материал, который мы будем записывать.
К началу 1980 года наша работа была закончена. Мы ее показали на худсовете, где она была принята на ура.
А Тухманов решил сделать свою версию песни диск-жокея и сказал мне, что отдал ее одному молодому парню, начинающему певцу из Самары, который так двигается, что не нужно никакого хореографа, чтобы поставить танец для исполнения этой песни. Это был никому тогда не известный Валерий Леонтьев. Адик (так мы звали Давида) записал и снял клип этой песни и сказал мне, чтоб я обязательно посмотрел новогодний «Голубой огонек» в ночь на 1980 год.
Естественно, я смотрел не отрываясь эту новогоднюю передачу, но никакого Леонтьева с моей песней я не увидел. Звоню наутро Тухманову,
