Гогенцоллерны. Характеристика личностей и обзор политической деятельности - Владимир Николаевич Перцев
Все-таки царствование Фридриха I не отмечено ничем крупным ни во внутренней жизни Пруссии, ни во внешней политике, хотя при нем и произошло незначительное расширение Пруссии (приобретение Невшателя и некоторых вестфальских владений). Гораздо значительнее было царствование его сына Фридриха Вильгельма I. По своей натуре он, казалось, был рожден, чтобы царствовать на прусском престоле XVIII в. Культ военного дела, бюрократические симпатии и финансовое скопидомство при нем не только становятся основными принципами политики, но и возводятся в законы, облекаются в форму кратких и решительных афоризмов, сказанных по поводу того или другого частного случая. Он был одновременно и хорошим фронтовым солдатом, и исправным педантом-чиновником, и бережливым до скаредности хозяином. Невыносимо грубый в обращении с окружающими, он выше всего в мире ценил покорность и послушание. Слова «Affront leide ich hicht» («я не терплю сопротивления») были его любимым выражением. Когда однажды его вербовщики без всяких законных основании забрали одного из студентов богословского факультета в Галле в солдаты и факультет выступил с протестом против этого, он ответил знаменитым афоризмом: «не рассуждать» («nicht resonieren»). Конечно, такой король не мог допускать никакого самостоятельного образа действий от штатов и сословий. В своем политическом завещании, в котором он кратко характеризовал для своего наследника дворянство отдельных провинций, он советует ему обратить особенное внимание на восточно-прусских юнкеров. При этом он записал: «Я разрушаю авторитет юнкеров и утверждаю мой суверенитет, как бронзовую скалу». Он не стеснялся в выражениях в адрес дворянства и других областей: «Что касается Клеве и графства Марк, — пишет он в завещании, — то дворяне там — тупые быки, но они коварны, как черт». Он подробно перечисляет для своего наследника те из дворянских фамилий, которые кажутся ему особенно опасными; для современного читателя может показаться несколько странным, что в этом перечне наряду с фамилиями Шуленбургов, Альвенслебенов, Дона и Финков встречается и фамилия Бисмарков. О своем королевском сане он был необычайно высокого мнения, но относился с большим пренебрежением к этикету и при дворе завел такую скудную обстановку, что даже мелкие немецкие князья не могли бы ему позавидовать. Он не прочь был иногда сослаться и на божественное происхождение своей власти, но практический смысл всегда отклонял его от мистических характеристик королевского достоинства и он предпочитал более конкретные, хотя и грубоватые сравнения: «Я тверд, как булыжник на улице». Он говорил: «Я должен быть еще более твердым, потому что мои предки сделали народ праздным и ленивым». В его практичной душе, конечно, не могло быть места ни для каких других ценностей, кроме его трех кумиров: войска, чиновничества и хорошей казны; даже о Лейбнице он отзывался с нескрываемым презрением и называл его «никуда не годным человеком, который не способен даже стоять на часах». Его собственная дочь писала о нем: «Этот человек считал грехом все удовольствия, даже музыку и охоту; он приказывал говорить только о слове Божием и запрещал всякие посторонние разговоры за столом. Но говорил лишь он один, а все остальные должны были слушать его, словно он был оракул». При всем том он был человек очень работоспособный и любил теоретизировать насчет обязанностей государей. «Господь, — говорил он, — создал царей не для того, чтобы они проводили время в наслаждениях, а для того, чтобы они управляли своей землей». Но, даже самое его пристрастие к труду ложилось невыносимым гнетом не только на его подчиненных, но и на всю страну. От своих чиновников он требовал непосильной работы и за малейшую провинность налагал крупные штрафы. Даже министры за пропуск лишь одного заседания лишались шестимесячного содержания. «Мы платим им, — говорил король о своих чиновниках, — за то, чтобы они работали». Вся энергия королевской бюрократии направлялась, главным образом, на одну цель — лучший сбор налогов, наиболее удобные способы использования платежных сил страны. Само название нового центрального учреждения, созданного королем, указывает на эту по преимуществу фискальную цель всей королевской администрации; оно называлось «генеральным верховным управлением финансов, войны и уделов (доменов)». Это «генеральное управление» образовалось из слияния «военных комиссариатов», ведавших вербовкой солдат, содержанием войска и изысканием средств для его содержания, с «палатами доменов», ведавшими доходами от собственных королевских имений; «военные комиссариаты» заведовали сбором и акциза в городах, и прямого налога в деревнях (называвшегося контрибуцией), и потому в руках нового центрального органа, собиравшегося под председательством самого короля, сосредоточены были все финансовые средства страны. Сбор налогов пошел теперь гораздо энергичнее, были заново переписаны все крестьянские дворы, избежавшие по разным причинам прежних переписей, увеличены косвенные налоги, и королевская казна значительно пополнилась.
Но налоговый гнет над крестьянами еще более увеличился. Вообще положение крестьян при Фридрихе Вильгельме I, несмотря на его самые решительные заявления о том, что он неустанно работает на благо своих подданных, не улучшилось, а ухудшилось. В течение всего его царствования помещики продолжали прогонять крестьян с земли: только за год до своей смерти (1739 г.) он издал указ, которым помещикам запрещалось сгонять крестьян с земли «без основательной причины и без немедленной замены прогнанного другим». У короля были очень веские мотивы для такого распоряжения: крестьянин был главным плательщиком податей (с земель, принадлежавших к господскому хозяйству, не брали никаких налогов), и потому уменьшение крестьянских земель и переход их в помещичье пользование грозили серьезной опасностью государственным финансам. Но даже и это запрещение Фридриха Вильгельма I, преследовавшее только фискальные интересы, отнюдь не обеспечивало положения каждого отдельного крестьянина: помещик по-прежнему мог согнать его в любое время под каким-нибудь предлогом, только взяв на себя обязанность посадить на место согнанного другого землепользователя. Найти такого заместителя не представляло
