Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн
Брать в руки гитару вследствие притока гормонов – клише; но это действительно так, так же искренне и честно, как и любая другая муза. И ничего не изменится, когда из долговязого половозрелого подростка превращаешься во взрослого зрелого мужчину. Это меня зачастую удивляло в музыкальном бизнесе больше всего: слышишь все эти рассказы про секс, наркотики и рок-н-ролл… и отшучиваешься. А затем заглядываешь за кулисы, и угадай что? Это правда! Приезжаешь в Солт-Лейк-Сити, самую непорочную столицу среди самых честных штатов, и обнаруживаешь, что недаром рок-звезды называют это место Солт-Ли-Жите. Понимаешь, что эта избитая фраза существует не просто так. Это абсолютная правда, и довольно скоро пытаешься решить, каким из двух пресловутых быков хочешь быть: тем, который мчит вниз по холму на полной скорости и пристраивается к первой попавшейся телочке, или же тем, кто неспешно прогуливается у подножия холма и засаживает им всем по очереди.
* * *
Дом Марка стал местом вдохновения и экспериментов. Одной из первых песен я разучил «Panic in Detroit» Дэвида Боуи, а затем «All the Young Dudes» группы Mott the Hoople. В начале улицы жил парень, у которого можно было достать травы, и он подсадил нас на различную прекрасную музыку (больше, чем кто-либо другой): Джонни Уинтер, Эмерсон, Лейк и Палмер, Triumvirate, и, конечно же, Led Zeppelin. То есть если ты играл на гитаре, ты ведь хотел быть Джимми Пейджем, верно? А если пел в рок-н-ролльной группе, то хотел быть Робертом Плантом. Все пытались выучить «Stairway to Heaven», которая мне, кстати говоря, далась достаточно быстро. Но знаешь, на что я действительно подсел?
KISS.
Мне реально нравились ранние песни KISS – не только в музыкальном плане, но и стилистическом. Хотя я не был поклонником Джина Симмонса; мне нравился Эйс Фрейли, потому что он был соло-гитаристом. Мне нравилась вся эта «звездность», и KISS, казалось, возвели ее на новый уровень. Так же, как Эксл Роуз заставил всех ненавидеть рок-звезд, Джин Симмонс и Пол Стэнли заставили рок-звезд казаться какими-то унылыми и страдающими манией величия, и, насколько я мог судить, это отнюдь не плохо. KISS были одной из первых групп, которых я увидел живьем, и не мог не заметить, что невообразимое количество их поклонниц выглядели как болельщицы-танцовщицы команды «Даллас Ковбойс»: блондинки в топиках, казалось, готовы были растерзать музыкантов KISS. А если группа недоступна, ну, тогда парень, стоящий рядом в толпе, тоже сгодится.
Мою любовь к музыке, и особенно образ жизни, который она подразумевала, в нашей большой семье оценивали скептически. Мама, конечно же, всегда была против: с одной стороны, я знал, что она любит меня и поддерживает и хочет, чтобы я стал счастливым и успешным человеком. С другой стороны, алкоголизм, наркомания и дьявольская музыка ее сына противоречили принципам Свидетелей Иеговы: они принципиально несовместимы. Аналогично мой свояк Боб Уилки все больше разочаровывался в том, как быстро меняются мои интересы. Я ему нравился, когда играл в бейсбольной команде или был подающим надежды мастером боевых искусств (я ходил на занятия в YMCA[1] в Стэнтоне прямо через дорогу от полицейского участка Боба). Эти профессии он еще мог принять. Но играть в группе? Слушать хеви-метал?
Не-а.
Однажды, когда мне еще не исполнилось пятнадцать, Боб приехал домой и обнаружил, что я зависаю у него в доме и слушаю альбом Judas Priest Sad Wings of Destiny. Он открыл дверь, подошел к проигрывателю и убавил звук.
– Это что еще за чертовщина? – спросил он, с отвращением размахивая конвертом альбома.
– Judas Priest, – ответил я, немного оробев.
– Чье это?
– Мое, – пожал я плечами.
Услышав это, Боб кинул куртку, сделал два больших шага в мою сторону и дал в морду.
– Чтобы я больше не видел этого дерьма в своем доме! Ты понял?
Я стоял, оглушенный и потрясенный, держась рукой за щеку и едва сдерживая слезы.
– Да, сэр.
А что мне было делать? Я слишком уважал Боба, чтобы ему ответить. Он бы мне все равно задницу надрал. Чувак, на минуточку, был профессиональным спортсменом – да еще и копом! К тому же, Боб вошел в нашу семью – и в мою жизнь – как хороший парень. Он женился на Сьюзен, усыновил ее ребенка и вообще вел себя в старомодной рыцарской манере. Подобный поступок был совершенно не свойственен его характеру.
Но когда я ушел на кухню, чтобы достать немного льда из морозилки и приложить к распухшей челюсти, то задался вопросом: «Кто, черт возьми, поднимает руку на пятнадцатилетнего пацана»?
И еще…
Какого хера он имеет против Judas Priest?
Фотография Харальда Оймена
2. Прокуренные мозги
«Перед тем как сделать куни, он любит полить мою киску острым соусом».
В тринадцать я впервые накурился. Мы в то время жили в Гарден-Гроув, и друг, живший в конце улицы, открыл мне волшебный мир марихуаны. Если бы этому затейливому мелкому ублюдку удалось направить свою энергию и интеллект в нужном направлении, он мог бы получить докторскую степень. Но так уж получилось, что он всегда знал, как покурить травку.
Однажды после школы мы зависали у него дома, и он предложил покурить, но необычным способом. Вместо того, чтобы скрутить косяк, этот паренек пошел к себе в комнату и вернулся с самодельным бульбулятором из банки «Принглз»!
– И что мне с этим делать? – спросил я его, когда он гордо показал мне трубку.
И затем он продемонстрировал. Спустя полчаса я шел домой по улице, шатаясь, с красными глазами и хихикал, конкретно угашенный. И с того дня я подсел.
Мне нравилось курить травку, нравилось ощущение, и поэтому я принялся экспериментировать. Оттуда я естественным образом
