Сергей Шаргунов - Катаев. Погоня за вечной весной
Несложно предположить автобиографизм рассказа «Весенний звон» (начало 1914 года): «Главнейшее наше занятие — это азартные игры: бумажки, спички, “ушки” и… разбой, потому что по временам нам кажется, что мы разбойники: бьем из рогаток стекла, дразним местного постового городового Индюком и крадем яблоки в мелочной лавке Каратинского. Разбоем в основном мы занимаемся поздней осенью, почти каждый день, и заключается это занятие в том, что после обеда мы всей ватагой, или, как у нас называется, “голотой”, идем к морю, лазим по пустым дачам, до тошноты курим дрянные папиросы “Медуза” — три копейки двадцать штук — и усиленно ищем подходящую жертву. От подходящей жертвы требуется, чтобы она была слабее нас и молчала, когда ее будут брать в плен и пытать».
Возможно, дичь и дурь происходили не от уличного нахальства, а от повышенной нервности (изнанка нежности, а он был от природы неженка и тосковал по невосполнимой материнской ласке). Дело было не просто в прелести разбойных ватаг, а в чем-то совсем обратном, одиноком, «несоциальном» — лиричности, мечтательности… Это затаенное, то есть собственно художественное пробудилось в нем очень рано.
Катаев таким и прожил — с ранимым нежным нутром, запрятанным в грубый панцирь. Он был закрытым и при этом любил быть в центре внимания (между прочим, если ты застенчив, но оказываешься в центре, многие психологические сложности снимаются).
Мы не раз столкнемся с самым разным Катаевым — цинизм напоказ, увлеченное вспоможение людям вплоть до изменения их судеб, авантюризм и трудоспособность, бешеная энергия и любовь к спокойствию.
…Валя помнил себя с самых малых лет.
Года в три мать возила его в Екатеринослав (ныне Днепропетровск) к ее родителям. Он видел бабушку Марию Егоровну, «толстую, красивую, как пожилая королева», и деда Ивана Елисеевича, отставного генерал-майора, «с бакенбардами и костистым покатым лбом царя-освободителя», подарившего ему игрушечного коня — Лимончика. И навсегда запомнил, как его тормошили, целовали и подбрасывали к потолку бабушка и «все незамужние екатеринославские тетки» с восторженным южным фамильным восклицанием: «Ах какая прелесть!»
За коричневой ширмой у них в Одессе, переезжая с ними с квартиру на квартиру, жила бабушка Павла Павловна, мать отца. Читая ее описание, я сразу узнал свою вятскую бабушку! «У нее было маленькое скуластое лицо с бесшумно жевавшими губами… носик пуговкой. Чем-то она напоминала старую-престарую китаянку». С годами она становилась придирчивой, скупой, пыталась следить, кто сколько съел за столом. Мальчиков смешила ее «чуждая скороговорка».
Павла Павловна умерла 2 февраля 1908 года «от старческой немощи».
Какое-то время в их доме жил дядя Миша, младший брат отца. Как я уже упоминал, он тронулся умом в Петербурге. В рапорте начальнику артиллерии 8-го армейского корпуса в апреле 1890-го сообщалось: «…признаки расстройства психической деятельности» поручика начались еще годом ранее, «что заставило его поместить в отделение душевнобольных C-Петербургского Николаевского госпиталя». А теперь поручик Катаев «выстрелил в часового из окна своей квартиры, когда же 19 апреля подполковник Ветчинкин с несколькими нижними чинами прибыл для арестования и отправления на гауптвахту, оказал вооруженное сопротивление. Против Катаева возбуждено обвинение в неповиновении, вооруженном сопротивлении распоряжению начальника и покушении на убийство человека. Содержась под арестом на гауптвахте, вел себя как совершенно умалишенный». Михаил Васильевич был уволен из армейских рядов «по болезни» и еще несколько лет жил в Петербурге. По утверждению Валентина Петровича, он женился на «простой, неграмотной крестьянке» из Николаева, бросил ее, попал в сумасшедший дом в Одессе, оттуда к брату. Маленький Валя очень боялся дяди, который с добрым мычанием пытался схватить его худыми руками. «Иногда у дяди Миши начинался припадок буйного помешательства, и папа с трудом привязывал его полотенцем к кровати». Умер он в 1901-м у них в доме.
11 ноября 1904 года в 56 лет от «прогрессивного паралича» умер дядя Коля, Николай Васильевич. «Когда его увозили в больницу, он вскакивал с носилок, страшный, бородатый, в длинной рубахе, и, хохоча на всю улицу, пел сам себе “со святыми упокой” и дирижировал воображаемым хором».
Похоронив мужа, Ида Обрист (она же Зинаида Катаева) переехала к сыну Василию в Петербург, где в скором времени скончалась.
Василий родился 7 января 1882 года. Катаев вспоминал, как он в «военно-медицинской офицерской шинели» кормил с ложки невыносимым рыбьим жиром его, Женю и своего родного брата Сашу («правильный» Женя был единственным, кто согласился и аж облизнулся)… Из Новороссийского университета Василий Катаев перевелся в Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербург. Был военным врачом на фронте в Галиции. Во время Гражданской войны вернулся в Одессу и работал в госпитале. Он погиб в августе 1920 года в Одессе. Жена Василия, потомственная дворянка из Петербурга, дипломированная акушерка Надежда Нивинская осталась в Петрограде и там дожила до 1948 года.
Александр, у которого, по наблюдению писателя, «даже уши побелели от омерзения» к рыбьему жиру, родился 17 октября 1895 года. По стопам брата пошел в Военно-медицинскую академию, не окончил, но связал всю свою жизнь с медициной. Военврач 1-го ранга, полковник медицинской службы, участник Великой Отечественной войны (Черноморский флот), с 1946 года жил в Симферополе, потом переехал в Одессу. Умер он 22 апреля 1963 года и похоронен в Одессе в могиле отца. О нем и о судьбах его братьев и сестер — последняя катаевская повесть «Сухой лиман».
Скажем и о двух двоюродных сестрах Валентина Петровича…
Надежда родилась 8 июня 1880 года. В 1900-м она вышла замуж за уроженца Одессы, потомственного дворянина, военного медика Павла Николаевича Виноградова, выпускника Военно-медицинской академии, переведенного во Владивосток на Русско-японскую войну, а затем в Петербург. Его не стало в 1924-м (как вспоминал Катаев — врач-рентгенолог умер от онкологии). Их сын Анатолий в 1920-е годы перебрался в Финляндию («по ту сторону щели», — сформулировал Катаев). Жизнь Надежды оборвал 1937 год.
Зинаида родилась 24 марта 1884 года. В 1920-м в голодной Одессе она приютила у себя Петра Васильевича Катаева. Занималась шитьем на дому. Тихо прожила 64 года до самой смерти в 1949-м.
Валя и Женя Катаевы были похожи, но только внешне.
«Вообще в нашей семье он всегда считался положительным, а я отрицательным». Кажется, отношение старшего брата к младшему с его рождения до его смерти оставалось заботливо-жалостливым. «Я хорошо помню, как мама купала его в корыте, пахнущем распаренным липовым деревом, мылом и отрубями. У него были закисшие китайские глазки, и он издавал ротиком жалобные звуки — кувакал, — вследствие чего и получил название наш кувака». Хотя в старости в разговоре с писателем Василием Субботиным Валентин Петрович признался: «Мы с Женей очень не ладили, ссорились и часто дрались».
