Генри Харт - Венецианец Марко Поло

Так кончается рассказ Марко Поло о его трансазиатском путешествии, рассказ о народах и землях, которые он видел или о которых он слышал у африканского побережья.

Все наши сведения о том, как экспедиция, с которой ехали Поло, прибыла в Персию и что случилось с венецианцами после этого, основаны на кратких и чрезвычайно скупых вводных главах книги Марко; дополнительные данные приходится выискивать, где только можно. Марко пишет: «Скажу вам, что они плыли по Индийскому морю полных осьмнадцать месяцев, прежде чем прибыли туда, куда направлялись...» Весь путь из Китая занял два с половиной года. Путешественники немало страдали от противных ветров, болезней и других бед и напастей, о которых Марко по своему обыкновению умалчивает. В тот момент, когда корабли отплывали из Китая, на них находилось шестьсот пассажиров, не считая несколько сот матросов. Когда же флотилия добралась до персидского порта Ормуз, из пассажиров уцелело лишь восемнадцать человек — остальные погибли. А из трех персидских послов, которым пришлось так долго странствовать и самоотверженно перенести столько лишений, чтобы доставить своему повелителю невесту, — из трех послов трудности плавания вынес только один.

Высадка в Ормузе ничем не напоминала те дни, когда венецианцы, стремясь добраться до Китая, по каким-то неведомым причинам отказались от мысли плыть из Ормуза на корабле. Теперь, когда Поло приехали в качестве послов великого хана, они взирали на город гораздо радостнее. Они любовались множеством кораблей, которые нагружались и разгружались у причалов Ормуза — тут были китайские джонки, персидские корабли всех типов и размеров, быстрые суда арабов — арабы постепенно захватывали в свои руки все морские торговые перевозки между Красным морем и китайскими берегами.

На улицах Ормуза толкались толпы людей, съехавшихся со всей Азии, кое-где мелькали даже лица генуэзцев, пизанцев и венецианцев. Здесь звучал любой восточный язык — персидский, арабский, индийский, китайский; Ормуз, расположенный тогда еще на материке и переживавший последние годы своей славы, был в ту пору одним из самых оживленных морских торговых портов, через которые шла торговля между Европой и Индией. На пристанях, у причалов, на повозках, которые, скрипя, медленно двигались по жарким и пыльным узеньким улочкам, идущим к берегу моря, громоздились груды индийских и левантийских товаров. Тут были пряности и наркотики, перец и финики, изюм и сера, мускатный орех и гвоздика, корица и имбирь, сандаловое дерево и шафран, сахар и рис. На базарах было полно мускуса, ревеня, росного ладана, бирюзы, изумрудов, рубинов, сапфиров, аметистов, топазов, гиацинтов, цирконов, фарфора, ртути. Шла бойкая торговля парчой и шелком, киноварью и розовым маслом, жемчугом и хризолитом. Из рук в руки переходили пышные хлопчатобумажные ткани и чудесное газовое полотно, инкрустированные золотом и серебром кинжалы, ножи, мечи. А над толпами, над улицами и базарами стояла едкая пыль, шел острый запах распаренных зноем человеческих тел, запах животных, мусорных куч, требухи — тот самый запах, который неотъемлем от любого восточного базара; кто побывал там хоть раз, никогда не забудет этот запах, страннику же он всякий раз навевает тоску по родине.

С каким интересом, должно быть, смотрел Марко Поло на эти толпы: тут и персы, красивые, белокожие, тучные, разнаряженные, и их прелестные черноглазые женщины, и арабы из пустынь, с гор Йемена, они смуглы, худощавы и подвижны, высокого роста, с орлиным носом, с пронзительным взглядом; немало из них гордо носит зеленый тюрбан хаджи — знак того, что они совершили паломничество в Мекку. Тут были люди всех цветов кожи — рослые абиссинцы, египетские копты, съехавшиеся из разных стран евреи, индусы (все со знаками своей касты), сыны далеких степей монголы и — Марко видел в них что-то родное — узкоглазые китайцы. Здесь толкались моряки, побывавшие во всех портах, от Кантона до Александрии, бродили рабы, воины, водоносы, продавцы фруктов, купцы.

Наших путешественников встретил военный эскорт — воины были одеты в длинные хлопчатые рубахи, перехваченные в талии плотным поясом, а вооружены кинжалами, ножами и короткими увесистыми мечами. Щиты у них были большие, круглые, а мощные тюркские луки из твердого дерева для прочности выложены роговыми полосками. Одни держали в руках жезлы, другие — боевые топорики, — и жезлы и боевые топорики инкрустированы эмалью. Это было пышное зрелище, и впервые после отплытия из Зайтона, когда их провожала там почетная стража великого хана, Поло почувствовали себя словно бы дома.

В Ормузе венецианцы узнали о многих событиях, которые произошли за те годы, пока их не было в Европе. Они очень огорчились, услышав, что в те дни, когда они еще только собирались отплыть из Китая, умер властитель Персии Аргун, тот самый Аргун, что направил к своему родичу Хубилаю трех послов за невестой. Кокечин лишилась таким образом своего нареченного жениха, и расстроенные венецианцы не знали, что с ней делать.

Страной теперь правил брат Аргуна Гайхату, он был регентом при молодом сыне Аргуна Газане, невзрачном на вид юноше, обладавшем, однако, недюжинным умом и энергией. Старшины экспедиции, прибывшей из далекого Катая, представились правителю страны и рассказали о своих странствиях. После торжественного приема и обычного для Востока утомительного обмена любезностями Гайхату приказал венецианцам доставить Кокечин Газану, который в тот момент командовал войском, охранявшим проходы на границе Хоросана. Привезенная из Китая невеста годилась в жены Газану гораздо больше, чем его отцу. Видимо, они понравились друг другу, ибо вскоре у них состоялась свадьба[91].

В связи с этой историей надо сказать, что в двух старейших рукописях книги Марко Поло имеется весьма любопытная дополнительная запись. В ней говорится (во всей остальной книге об этом нет ни слова), что венецианцы везли еще, кроме Кокечин, и некую дочь царя Манзи (может быть, дочь покоренного Сунского императора), которую тоже благополучно доставили в Персию. Возможно, что эта девушка была послана дополнительно тоже в качестве жены хана Аргуна. О ее дальнейшей судьбе мы ничего не знаем.

Обе царицы, скажу вам, были под охраною трех послов [Поло]; как родных дочерей, оберегали они их и защищали, а царицы, молодые да красивые, всех трех почитали за родных отцов и во всем их слушались. Послы передали цариц их государям. Кокачина [Кокечин], жена Газана… полюбила послов так, что нет того, чего бы она не сделала для них, как для родных отцов. Когда три посла уходили домой и прощались, так царица на расставании горько плакала. Рассказал я вам все, что похвалы достойно, как трем послам поручено было из далеких стран отвезти таких двух невест к их женихам. Оставим это и расскажем о том, что случилось потом.