Ольга Кучкина - Свободная любовь
– Двадцать лет назад мы с тобой спорили: ты говорил, что не интеллигент, а работник, а я говорила, что интеллигент и есть работник. Если болтун – он не интеллигент. Интеллигента делают две вещи: совесть и культурный багаж…
– Разве это не критерий определения просто порядочного человека?
– Ну да, конечно. У тебя, прости, есть этот багаж, ты хорошо разбираешься в поэзии, что дает тебе возможность выражать свои мысли в великолепной поэтической форме…
– Знаешь, что мне это дает еще? Возможность понять, когда я сочиняю плохо. Текст или музыку. У меня внутри есть некий контроллер, который говорит: нет, старик, так нельзя, не то написал, неинтересно, нехорошо. Автор обычно находится в упоении от собственных произведений: ну все, вот сейчас миру объявлю! Но самое классное, что должно быть в любом авторе, если он может себе сказать: слушай, это никуда не годится.
– Скажи, с чем связано то, что кругом столько упрощения?
– С руководящей и организующей линией нашего руководящего и организационного комитета. Когда начальство наверху поймет, что надо что-то менять и поставит руководить центральными руководящими органами средств массовой информации людей, которые не будут дома для себя слушать «Пинк Флойд», «Битлз» и Шопена, а для народа давать… я не хочу комментировать, что они дают. Назову это бездарной музыкой и бездарными стихами. Многие из этих руководящих весьма воспитанные, знающие, умные, тонкие люди. Но считают, что народ у нас дурак и ему надо что подурней. А то разовьется куда-нибудь, наслушавшись чего-нибудь, и начнет задавать вопросы. Эта тенденция глупая, поскольку приводит совершенно не к тем результатам, о которых мечтают эти ребята. Отвратительное все равно умрет. Высокое продвинется. И мы будем жить весело и счастливо. И умрем в один день. Только нескоро.
– За двадцать лет в твоих отношениях с жизнью что-то переменилось?
– Если особо не завираться, почти ничего не изменилось. Скажу, почему. Если какая-то тактика общения с жизнью приносит тебе что-то хорошее, то менять ее не надо.
– А в чем тактика твоих отношений с жизнью?
– В том, что мне достаточно трех пар штанов и двух маек.
– Ты не жадный?
– Я жадный. Но не в смысле жадности. Я люблю, когда у меня не три майки, а восемь. Но мне достаточно трех. Пускай они будут хорошие, дорогие, но я не стану ради лишних брюк совершать какие-то действия, которые мне будут противны. А для этого нужно самого себя заранее ограничить, сказать: нет у тебя «Бентли», и не надо.
– На чем ты ездишь?
– На восьмилетнем «Мерседесе».
– У тебя было кредо: а пошли вы все…
– Это раскрутили любители эффектов. У меня было много всяких кредо. Девочка позвонила и очень робко: я бы хотела взять у вас интервью, но подружка сказала, что вы сразу меня пошлете. Я говорю: вы же мне еще не нахамили, чего я вас буду посылать? Но легенда есть, что осторожненько надо со мной обращаться. Или вообще не замечать. Что меня тоже устраивает. Не замечают, и ладно. Есть люди, для которых я что-то из себя представляю, и слава богу.
– Ты когда-то говорил: Моцарт я или не Моцарт?..
– Ужасная дурь. Знаешь, что я имел в виду? Человек задает себе вопрос: он талантлив? Сильно талантлив? До какой степени талантлив? Но было распространено мнение, что если человека беспокоит его значение, он не велик и не талантлив…
– Может, зависит от возраста? Сначала беспокоишься, потом перестаешь беспокоиться.
– Вот так оно и вышло. Я стал старше, и мне стало совершенно наплевать.
– Это еще зависит от сделанного. Ты сделал «Мастера и Маргариту».
– Знаешь, как меня назвал один мой приятель? «Каменная жопа». Так Молотова за усидчивость называли. А Макаревич сказал на вечеринке… Мы выпили – невозможно было такую штуку не отметить, Андрюшка же еще рисовал рисунки, помимо того, что спел буфетчика Сокова, а доктора спел Розенбаум, а Арканов поет редактора, там все непросто, много дурных ассоциаций… Так вот, Макар сказал: «У иудеев вся религия замешена на ожидании мессии, а когда мессия пришел, они его взяли и распяли. Почему? Потому что мессия не должен приходить, его надо ждать. У меня, говорит, было такое же ощущение насчет твоей оперы, что ты ее пишешь-пишешь и никогда не напишешь. И вдруг звонок: я закончил. И какое-то разочарование. Как же так? Теперь надо распять, очевидно…» Я думал, я с ума сойду со смеху!..
Как рождаются дети– Есть анекдот – девочка говорит маме: мама, я уже все знаю, я только не знаю, как рождаются дети. Я уже большая девочка, но не знаю одного, как рождается музыка.
– Это удивительное чувство. До такой степени не программируемо! У меня больше сорока фильмов, к которым я писал заказную музыку. Всегда в запасе было две-три музыкальные темы, которые я мог предложить. А так, чтобы, получив заказ, я был пустой и начал что-то сочинять, не было ни разу. Если я пустой, я просто отказывался. На диске, который я тебе принес, есть одна песня. Диск уже был записан и сведен, и я уже отправил его на завод, должны были печатать пластинки. Утром мне что-то снится неприятное, и я начинаю записывать текст. Я давно уже кладу себе на ночь бумажку с карандашом. Несколько раз мне снились такие фантастические мелодии, просыпался и не помнил ничего. Теперь кладу листочек нотной бумаги и беленький листочек для текста. Записал. И расклеил готовый альбом и еще месяц делал эту вещь. Она стала одной из самых популярных в этом альбоме. А до этого казалось, что все замечательно.
– Что для тебя важнее – музыка или любовь?
– Музыка, конечно, не задумываясь отвечаю. Любовь очень важна. Это главное человеческое чувство. Но я музыкант. Это несчастье. Через музыку я понимаю любовь. А через любовь я музыку не смог бы понимать и делать.
– Говорят, что девушки любят ушами. Ты же состоишь весь из звука…
– Ужасное могу сделать признание. Они меня любят как-то очень поверхностно и недолго. На первом этапе, когда нужно произвести впечатление, все супер, никаких проблем. На второй-третий год видно, как человека достало все это. Мы с Ольгой вытерпели друг друга двадцать лет. Слава богу, что дети появились, Даня и Маша. Я сказал в каком-то интервью, что не заслужил таких с ней отношений. Вот и вышло, что не заслужил. Теперь мы перезваниваемся, общаемся…
– Горечь прошла?
– Да не было даже и горечи. Небольшая.
– Я случайно застала эту горечь. Большая.
– Может быть. Если говорить откровенно, она удивительная женщина. Она мать моих детей – это самое важное определение для женщины, с которой ты теперь не живешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});