Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

Но, лежа на смертном одре, в коротких промежутках между бредом, умирающий фельдмаршал, очевидно, сказал Гитлеру что-то такое, о чем до сих пор никто не знает. Скорей всего Гинденбург дал своему преемнику наказ вернуть на престол династию Гогенцоллернов. Ведь он считал, что только эта династия, избранная последовательным ходом исторического развития, способна обеспечить Германии стабильное будущее.

Оскар фон Гинденбург, сын покойного, повстречался мне, когда я в последний раз виделся со старым фельдмаршалом. Мы обменялись лишь парой незначительных фраз — на большее не было времени. Имение оцепили эсэсовцы.

Я присутствовал на погребении в Танненберге и слышал все бездарные и бестактные речи, в завершение которых Гитлер кощунственно заявил, будто старый фельдмаршал (всю жизнь бывший ревностным христианином) уже занял свое место в Вальгалле. Гитлер добился своего. Новая революция была предотвращена, а он стал хозяином Германии и все больше и больше утверждался в этой роли.

Вскоре после торжеств в кругу доверенных лиц Гитлер высказал свое мнение о "новой революции". Он допускал дальнейшее существование этого лозунга. Я узнал об этом, хотя мне не довелось присутствовать на "домашних" торжествах Гитлера по поводу его официального назначения "фюрером" Германской империи.

"Мой социализм — это не марксизм, — заявил Гитлер. — Мой социализм — это не классовая борьба, а Порядок. Кто подразумевает под социализмом подстрекательство и демагогию — тот не национал-социалист. Революция — это не зрелище для масс. Массы видят только результаты, но они ничего не знают и никогда не смогут понять, какой нечеловеческий объем скрытой работы приходится совершить, прежде чем у нас появляется возможность сделать очередной шаг вперед.

Революция не заканчивается. Ее просто невозможно закончить. Мы — движение, мы — вечная революция. Мы никогда не примем каких- либо установившихся форм.

Многие не понимают того, что я сделал. Но я победил — значит, я прав. Всего за шесть недель моя партийная оппозиция, "знатоки и эксперты", на наглядном примере убедились, что мои действия 30-го июня были необходимыми и единственно верными.

Со стороны может показаться, что я закончил революцию. На самом деле мы уводим ее вглубь. Мы замораживаем нашу ненависть и ждем того дня, когда сбросим маски и снова станем теми, кем мы есть и останемся навечно.

Сегодня я еще не могу сказать вам, что именно я имею в виду. Но поймите одно: социализм в нашем представлении — это не благосостояние отдельно взятой личности, а величие и будущее всего народа. Это героический социализм. Это союз братьев по оружию: ни у кого нет никакой собственности, все общее.

Но сейчас я прежде всего наведу порядок.

Наша первая задача — вооружаться и готовиться к неизбежной войне. Наша вторая задача — создать наилучшие социальные и экономические предпосылки для нашей боевой готовности. С настоящего времени германский порядок — это порядок единого военного лагеря. Сейчас нам уже нельзя думать о себе и своих житейских потребностях".

"Что же касается штурмовиков, — добавил он, — то им придется пройти очищение огнем. Но настанет день, когда я полностью реабилитирую их и воздам им высшую честь. Ибо — (здесь в голосе его, должно быть, слышалось рыдание), — они тоже погибли ради величия нашего движения. Их намерения были благими, но они оказались чересчур своевольными. Поэтому они неизбежно должны были ошибиться и понести наказание, которое предстоит каждому, кто не умеет повиноваться".

13. НОВЫЙ ПОРЯДОК И НОВАЯ ЭКОНОМИКА

Гитлер только говорил о "едином военном лагере" — на самом деле он представлял себе социально-экономическое устройство немецкого народа совсем иначе. А может, он и вовсе не имел о нем никакого представления? Однако он задействовал своих специалистов по социальным программам, и брошюры, которые инженер Федор объявил соответствующими партийной линии, представляя экономическую программу национал-социалистов как шаг навстречу "сословной структуре". Вскоре после прихода Гитлера к власти начались дичайшие эксперименты по "упорядочению" экономики. Многообещающий лозунг: "Общая выгода превыше личной", по мнению некоторых, должен был привести к созданию принципиально нового экономического устройства, в котором будет полностью исключена персональная заинтересованность частных лиц. Другие полагали, что следует ввести централизованное государственное руководство экономикой и сделать так, чтобы все имели одинаковую заинтересованность в решении основных экономических задач — не ради своей личной выгоды, а во имя удовлетворения потребностей Государства и Народа.

Но эти планы было легче обсуждать, чем претворять в жизнь. Никто не знал, о чем на самом деле шла речь. О корпоративном государстве? О тотальном экономическом планировании? О государственном социализме? Сверху рекомендовали одно: прежде всего действуйте, проявляйте активность — ясное видение цели наступит само собой. Таким образом, повсюду начался настоящий бум бестолкового организаторства. В чувствительный и сложный механизм немецкой экономики полезли варвары, и весь порядок покатился кувырком. "Как бы нам не пришлось демонтировать всю эту "сословную структуру, — говорили в те дни. "Организаторская лихорадка" поставила страну на грань мятежа.

23 сентября 1933 г. Перед первой лопатой на строительстве имперской автотрассы в окрестностях Франкфурта Гитлер завершил свою речь словами: "И теперь я призываю вас: за работу! Строительство должно начаться сегодня! Пусть работа идет! И не пройдет и нескольких лет, как появится гигантское сооружение, свидетельствующее о нашем служении. нашем прилежании, наших способностях и нашей решительности! Рабочие Германии — за работу!"

До начала второй мировой войны Гитлер не говорил ни о чем. кроме мира — как внутри страны, так и за рубежом.

То. что этот мир был обманом, люди узнали позже, когда Гитлер, напав на Польшу 1 сентября 1939 г.. развязал вторую мировую войну.

В сельском хозяйстве все шло еще относительно легко. Здесь сохранялись некоторые остатки свободного рынка, и поэтому "кормильцы Рейха" смогли в известной степени воплотить в жизнь идеи корпоративного устройства. Но подходить с теми же мерками к торговле, ремеслам, промышленности — значило вечно натыкаться на непреодолимые трудности. Потому что никто не знал, чего же он хочет на самом деле. Что такое "отраслевое хозяйство"? Мы пытались разобраться с этими пустыми, необдуманными лозунгами, однако стоило лишь прикоснуться к ним — и они тут же рассыпались в прах.